– И куда?
– В Лондон.
– Эта же помойная яма. А ты даже не пьешь. Как можно ехать туда на трезвую голову?
– Много дел…
– Что ты там будешь делать?
– Сниму жилье в Бейзуотере, поболтаюсь немного.
– И повесишься. Даю тебе неделю.
– Спасибо, что веришь в меня.
– А… Лондон… Господи!.. Когда?
– Через пять дней.
– Так мы выпьем на прощание или как?
– Конечно.
Я показал на мобильник и сказал:
– Я всегда могу позвонить тебе.
– Обязательно. Лучше ночью. Я плохо сплю.
– Да?
– А ты заснешь… с могилой этого парня под окном?
Я встал и сказал:
– Спасибо за подарки.
– Пожалуйста. Повесь эту картину в своей новой квартире. Господи!..
Когда я уходил, он все еще качал головой.
На Шоп-стрит было полно
мимов
жонглеров
пожирателей огня.
Какой-то парень делал фигурки из кусков проволоки. За несколько минут получались Удивительные вещи. Я спросил, не может ли он сделать кое-что особенное.
Он ответил:
– Все, кроме денег. – И через пять минут выполнил мою просьбу.
Я дал ему несколько фунтов и похвалил его:
– Вы очень талантливы.
– Скажите это художественному совету.
???
Однажды вы обретете уединение, к которому так давно стремились. Не спрашивайте меня когда, где и как. В горах или в тюрьме, в пустыне или в концентрационном лагере. Это не имеет значения. Поэтому не спрашивайте меня, я все равно не скажу. Вы не узнаете, пока не обретете его.
Томас Мертон. «Горы в семь этажей»
Я направился в больницу, и мне сняли гипс с пальцев. Посмотрел на них. Скрюченные и съежившиеся. Доктор дал мне маленький мяч и посоветовал:
– Сжимайте его почаще, постепенно функции пальцев восстановятся.
Медсестра не отводила от меня взгляда, и я спросил:
– В чем дело?
– Теперь вы сможете побриться.
Я пощупал бороду.
– Вам не нравится моя борода?
– Она вас старит.
– Я чувствую себя старым.
– Да ладно вам!..
Я подумал, что мне будет не хватать ирландских сестричек. Мы договорились с Кэти Б. встретиться в «Несторе». Она переспросила:
– Где?
Я рассказал, как туда попасть. Жара все еще держалась, солнце било в глаза.
Часовой в пивной не обратил на меня внимания, и я решил, что славе моей пришел конец. Я сел на свой жесткий стул, и Джефф тут же принес кофе. Я выложил мою уличную покупку на стол.
– Ух ты! – изумился он.
Это был миниатюрный «харлей», точная копия, до мельчайших деталей. Я сказал:
– Это я так прощаюсь.
– Уезжаешь?
– Ага.
Он не спросил,
куда
когда
или даже
почему.
Джефф кивнул.
В пивную впорхнула Кэти и спросила:
– Это что, кухня?
– С возвращением, миссис?…
– Миссис Неудачница.
– Что?
– Эверетт слинял. В Листоуэле нашел американку и сбег.
– Господи, мне очень жаль.
– А мне нет. Еще тот придурок. Подошел Джефф.
– Что прикажете?
– Белого вина с содовой.
Мне очень захотелось присоединиться к ней. Она посмотрела вслед Джеффу и заметила:
– Симпатичная задница.
– Он мотоциклами увлекается.
– Мой тип.
Он принес вино и лучезарно улыбнулся ей. Я подумал, что Джефф все еще во всеоружии. Кэти сказала:
– В вас, старичках, есть класс.
Я засмеялся, будто мне и в самом деле было смешно, и сказал:
– Я в Лондон уезжаю.
– Не теряй зря время.
– В смысле?
– Я только из Лондона, забыл? Сэкономь на поездке.
– Это уже решено. Я и билет купил.
– Говори-говори. – Она отпила глоток. – Блеск!
– Серьезно, Кэти, я отбываю.
– Этот бармен, он женат?
– Нет… Он когда-то работал в оркестре.
– Я влюбилась.
– Кэти… послушай, можешь ты на минутку сосредоточиться? Тебе нужны деньги?
– Не-а, я сейчас много выступаю.
Я встал.
– Хочешь, погуляем, покормим лебедей?
– Я тут побуду, попробую запустить коготки в этого парня.
Я ожидал, что она обнимет меня или по крайней мере пошлет воздушный поцелуй, но не дождался.
– Ладно, когда-нибудь увидимся.
– Ну да, думаю, скоро.
Я сжал мячик в левой руке. Если это и помогло чему-то, я этого не заметил.
Бури
Мне приснился чертовски поганый сон. Похоже, как у того парня в фильме, который просыпается весь в поту и орет: «Вьетнам… они идут!»
Вроде того.
Мне снились Пэдриг, Шон, Плантер, Форд и Сара Хендерсон. Они выстроились передо мной, мертвые глаза ввалились, и они все тянули ко мне руки. Как я ни бежал, они всегда оказывались передо мной.
Я закричал: «Оставьте меня, иначе я запью!»
Проснулся от собственного крика. Солнце палило в окна, и я ощутил такую смертную тоску, какой никогда не испытывал. Вылез из постели и быстро проглотил таблетку Джеффа. Если бы я еще помнил хоть одну молитву, я бы помолился. Сказал:
– Se do bheatha, a Mhuire. – Первая строчка молитвы Пресвятой Богородицы по-ирландски.
Немного полегчало. В младших классах школы я учился только по-ирландски. В старших классах мы заново принялись учить молитвы по-английски. На какое-то время я оказался обезмолитвенным.
Верил, что, если умру, попаду прямиком в ад. Это были первые ночные кошмары. Когда я освоил новые молитвы, кошмары стали сниться реже. Но почему-то укоренилась мысль, что я был в большей безопасности, молясь по-ирландски.
Я принял душ, с трудом выпил жидкий кофе и оделся. Надел выцветшую почти добела хлопчатобумажную рубашку, бежевые брюки и мокасины. Меня можно было принять за мужика с рекламы «Американ экспресс», только не в фокусе.
Стук в дверь. Я чертовски сильно понадеялся, что это не Саттон.
Джанет.
Она сказала:
– Извините, что врываюсь.
– Ничего.
– Миссис Бейли сказала, что вы уезжаете.
– Верно.
– Я хочу отдать вам вот это. – Она протянула руку. Черные четки. Казалось, они сверкают. Когда их взял, на фоне моей рубашки они показались наручниками. Она добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43