Весь персонал гостиницы состоял преимущественно из Джанет, женщины такого же преклонного возраста, как и хозяйка. Она одновременно была уборщицей, горничной, подручной на кухне и самой религиозной женщиной из всех, когда-либо встреченных мною. Джанет считала, что я шишка, потому что читал много книг. Это старое ирландское поверье, которое, увы, обманывает все меньше и меньше людей. На стене в моей комнате висел календарь. На обложке было изображено святой сердце, и каждому дню соответствовали афоризмы, призванные поднимать ваш дух. Не могу сказать, что они преуспели с моим духом. Восемнадцатое число выделялось как маяк. Это был день рождения моего отца. И день, когда я снова начал пить. Когда я подношу стакан к губам, я знаю, что каждый глоток помогает мне прожить еще несколько нестерпимых часов. Я все хорошо продумал. Купил четыре бутылки черного «Бушмилла» и двадцать четыре банки «Гиннеса», каждая по пинте, и унцию кокаину. Я не шучу, это все для начала. Для Рождества в одиночестве совсем неплохая задумка. Пришел день, и я бросился в атаку. Продержался неделю, пока не случился обморок и я снова не оказался на больничной койке. Они там вовсе не были мне рады, даже объявили бойкот. Им не хотелось мною заниматься: они знали, что я снова пью. В середине января я вернулся в «Бейли», стараясь урезать количество выпивки, отказаться от кокаина, и в результате вляпался в депрессию похуже ада. Сидел на краю кровати и мысленно повторял строчки Энн Кеннеди.
Похоронные инструкции
Вот такие строчки:
Возможно, ты знаешь это место
Именно туда положили
Пепел Мэрилин
В бледный мраморный склеп
Напротив нашего фамильного.
Попробуй разберись.
Я не могу.
Есть в Бэлхэме паб специально для сумасшедших. Находится примерно в ста ярдах от игрового зала, что удобно. Даже у персонала крыша основательно набекрень. Когда мне больно, а такое случается часто, я иду туда и общаюсь. Там вы всегда встретите человека, который повидал ад изнутри. Вскоре после женитьбы я отправился туда, заказал пинту виски и принялся размышлять о своем будущем. Сидевший рядом со мной парень бросил в пинту пива таблетку растворимого аспирина.
Я воздержался от вопросов.
Он сказал:
– Тебе смерть как хочется спросить.
Я взглянул на него. На шее татуировка, в виде не то якоря, не то свастики. Шрам от левой брови до верхней губы. Как это часто случается, у него были добрые глаза. Разумеется, в них скрывалось безумие, но невозможно удержать эту мягкость, сохраняя трезвый рассудок. Я сказал:
– Если тебе самому хочется рассказать.
Нейтральная территория. Он подумал над моим ответом и проговорил:
– Помогает от похмелья.
– Точно.
Затем он очень-очень осторожно сдвинул стакан влево и крикнул бармену, чтобы тот принес тоник. После чего сказал:
– Вся хитрость в том, чтобы не выпить.
В тот самый день и еще пару других на мне было обручальное кольцо. Яркое, сияющее кольцо, в этом мире оно символизировало чужие края. Парень заметил сверкание:
– Вы женаты?
– Угу.
– Знаете, что в этом лучшее?
– Нет.
– Никто не может назвать вас геем.
Недавно я в очередной раз получил привычное письмо.
МИНИСТЕРСТВО ЮСТИЦИИ
До нашего сведения дошло, что Вы так и не вернули один предмет из выданного Вам обмундирования.
Напоминаем о статье 59347 Инструкции по обмундированию и оборудованию, с. 25. Данный предмет № 8234, форменная шинель, является собственностью государства. Мы надеемся на скорейшее возвращение данного предмета.
С уважением,
Б. Косгроув.
Я сделал то, что делал всегда.
Скомкал письмо и бросил через комнату. Я получал подобные письма с небольшими вариациями в течение многих лет. Где бы я ни жил, у канала, в «Бейли», в Лондоне или Хидден Вэлли, эти письма всегда меня находили.
Я служил в полиции. Если эти годы и не были самыми счастливыми, они, по крайней мере, были самыми разумными. Я учился в Темплморе и очень неплохо начинал, мог бы сделать карьеру. Сейчас трудно поверить, но тогда мне все это нравилось. Когда я в первый раз вышел в форме на улицу – пуговицы надраены, фуражка набекрень, в руке дубинка, – я действительно думал, что могу что-то изменить. Первое событие, заставившее меня очнуться, произошло примерно через месяц после начала службы. Я был на ночном дежурстве вместе с сержантом постарше. Мы получили вызов: домашняя разборка. Когда мы приехали, пьяный муж бродил по улице вокруг запертого дома. Сержант сказал:
– Если придется его арестовывать, стой сзади.
Я решил, что он сомневается в моей смелости. Когда мы начали разговаривать с пьяным, тот вошел в раж, принялся материться, и мы его предупредили. Он посоветовал нам пойти куда подальше. Сержант велел его арестовать и подмигнул мне. Исполненный юношеской бравады, я подошел к пьяному мужику, лицом к лицу, и тот облевал меня с головы до ног. Я до сих пор слышу, как ржал сержант. Последующие несколько лет выдались хорошими, пока я не стал брать на себя слишком много. Это не нравилось начальству, и меня выгнали. Я оставил себе шинель – она напоминала мне о единственном серьезном шансе, который дала мне жизнь.
Это одеяние было последней ниточкой, связывавшей меня с моей несостоявшейся карьерой. И доказательством того, что все это когда-то было.
Когда я работал над предыдущим делом, мне предоставили дом в Хидден Вэлли. Используя любимую фразу лондонцев, можно сказать, что я жил на широкую ногу. Все закончилось катастрофой. Я вернулся в гостиницу «Бейли». Когда смотришь на миссис Бейли, то кажется, что она видела еще знаменитостей 1916 года. У нее была та чистая, свежая кожа, которую запатентовали монашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53