Говард заплакал. Ли услышала, как на том конце линии в бокале позвякивает лед.
– Прошу, не поступай так со мной, Ли. Ты нужна мне, как никогда раньше.
Ли представила, как он сидит за столом в своем номере в «Мариотте». Лицо, наверное, все еще опухшее от швов, пара бутылок виски из мини-бара валяется в мусорном ведре под столом. Его туалетные принадлежности выстроились на полочке в ванной: одеколон «Эгоист», увлажняющий крем и гель вокруг глаз «Армани», мусс для бритья «Тодд Олдхэм». Его чемодан стоит на полу в чулане, и ей знакома каждая вещь, которая в нем лежит. В бумажнике из кожи аллигатора до сих пор наверняка лежит фотография жены, и она почти уверена, что сейчас на нем тот галстук, что жена подарила ему на день рождения в прошлом году.
Она понимала, что браку Говарда настал конец и он теперь принадлежит ей, если она его все еще хочет. Было бы очень просто сесть в машину, проехать двадцать минут до его отеля и остаться с ним. Ведь она и вправду разрушила его жизнь своим маленьким представлением – оно попало во все газеты. Ее телефон с тех пор не перестает звонить: «Последние новости», «Сегодня», литературные агенты из Нью-Йорка.
– Мне очень жаль, Говард, честно. Я и не думала, что все так будет. Но я считаю, что ты поступил непорядочно, солгав мне, и мне было обидно, поэтому я и сделала то, что сделала, из обиды и злости. Из-за того, что очень тебя любила.
– Я тебя тоже очень люблю, Ли.
– Все кончено, Говард. Пока.
– Умоляю, не вешай трубку, умоля…
Ли бросила трубку «Я люблю его, – подумала она. – Но этого недостаточно».
Потом она вернулась к компьютеру и дописала письмо, адресованное Пегги Джин:
Дорогая Пегги Джин,
Аманда рассказала, что ты в «Центре Энн Секстон» и пробудешь там еще какое-то время. Я хочу, чтобы ты знала: я желаю тебе всего самого лучшего. Мы с тобой никогда не разговаривали и не были близкими подругами, но мне небезразлична твоя судьба, и я хочу, чтобы ты это знала. Ты прекрасная телеведущая, я всегда тобой восхищалась. Моя мать была алкоголичкой, но она вылечилась и не пьет вот уже четырнадцать лет. Тебе нечего стыдиться.
Я буду думать о тебе и молиться о твоем выздоровлении.
Ли
– Три части антивозрастного восстанавливающего геля для глаз «Ойл-оф-Олай», одна часть сахара и полчасти заменителя сливок, – объяснил Максу художник-декоратор.
– А выглядит так натурально, – поразился Макс, наклонившись и разглядывая искусственную сперму в пластиковом стаканчике.
– В том-то и дело, милый. – Художник устроил маленькую фабрику по производству искусственной спермы на коробке рядом со столиком для сотрудников, где было полно крекеров, сыра, фруктов и прочих закусок. В кулере под столом можно было взять газировку или минеральную воду.
– Иди за мной, – велел Эд. – Проведем небольшую экскурсию. Вот это – место для изготовления декораций, а там… – Он показал на освещенную платформу в дальнем углу площадки, декорации которой напоминали пиццерию. – Там мы сегодня будем снимать.
Эд познакомил Макса с сотрудниками, большинство из которых были в джинсах и футболках и носили на поясе потрескивающие рации. Худенький темноволосый мальчик сидел на складном металлическом стуле и читал «Вэнити фэйр».
– Это Шон. Мастурбатор.
– Мастурбатор? – переспросил Макс, когда Эд подвел его к парню.
– Эй, Шон, объясни Максу, что ты делаешь на площадке.
Мальчик оторвался от журнала и спокойно произнес:
– Помогаю парням поддержать эрекцию, пока они ждут своего выхода. – И снова уткнулся в журнал.
– Здесь мы храним прожекторы, – Эд проводил Макса в угол, где стояло пятнадцать или двадцать гигантских прожекторов на металлических подставках с колесиками и с толстыми черными электропроводами у основания. – Там другие декорации, – пояснил Эд, ткнув пальцем туда, где у стены павильона стояли «стены», оклеенные обоями, с окнами и из искусственного кирпича. – Эй, Трикси, детка, как дела? – крикнул Эд обнаженной, блестящей от масла женщине с самыми громадными грудями, какие Макс только видел в жизни. В руке она держала стаканчик из «Старбакс».
– Привет, Эдди, – бросила она, остановилась и чмокнула его в щеку.
– Это Макс. Макс, познакомься с Трикси.
– Привет, Макс. Пожала бы тебе руку, но я вся в масле. Только что закончила сцену. Значит, ты и есть новый парень? – спросила она, сделав глоточек кофе.
– Ну, наверное, – пробормотал Макс.
– Он пришел на пробы, сейчас увидим, любит ли его камера, – пояснил Эд, хлопнув Макса по спине.
Трикси улыбнулась.
– Желаю удачи. Ты просто забудь про камеру. Знаю, это непросто, но если ты будешь все время думать, что делаешь это перед камерой… – тут она взглянула на ширинку Макса, – …то у тебя не встанет. – Трикси помахала ручкой и прошла мимо, задержавшись у столика с закусками, чтобы угоститься виноградом.
– Это Трикси Громовая Щелка, та самая Трикси Громовая Щелка, – пояснил Эд. Они подошли к площадке, где трое голых мужчин сидели на полотенцах, накинутых на складные стулья, кричали, глядя в телевизор.
– Привет, ребята. Как жизнь? – спросил Эд, когда они подошли ближе.
Парни оглянулись и с улыбкой кивнули.
– Давай, давай, давай! – выкрикнул один из них. Потом они заорали хором: – Ура! – вскочили со стульев и стали хлопать в ладоши.
– «Бронкос» в этом сезоне просто класс, – воскликнул один из парней и подошел к Эду и Максу. – Здорово, приятель. Как дела?
– Все в порядке, – ответил Макс.
– Макс, познакомься, это Роки. Он и ребята работают с Трикси, ты ее только что видел.
– О, так значит, вы работаете с Трикси! Милая девушка, кажется.
– Послушай, Роки. У Макса сегодня пробы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67