Начиная с конца ноября и всю долгую зиму Тони работал но двенадцать-четырнадцать часов в сутки. В одном лице он являл собой и индивидуального наставника, и лаборанта-аналитика, и начальника производства, и контролера за качеством продукции, и перемазанного сажей ишака-разнорабочего. Его все хвалили, но никто не предлагал ему своей дружбы, за исключением спятившего Дугала, который, словно актер шекспировского театра, постоянно забывающий реплики, то выпадал из образа странствующего рыцаря, то снова входил в него. Тони ничего не оставалось, как ждать своего часа и надеяться на то, что политическая ситуация в Многоцветной Земле когда-нибудь да утрясется.
И вот, судя по слухам, принесенным последней ватагой ходоков за железом, его время наконец-то пришло! Говорили, что какой-то человек-выскочка, заняв место Ноданна Стратега, объявил себя правителем богатой горийской области Бретани. Вскользь упоминалось, что узурпатор вполне благосклонно, чуть ли не с радостью принят деморализованными остатками Высокого Стола тану. Поговаривали, что он собирается взять в жены вдову Стратега и намеревается возвысить людей, носящих торквесы, до положения аристократов-парвеню! (Как же зазудела бедная голая шея Тони при таком известии, с какой жгучей болью вспомнил он восторги, даруемые утраченным торквесом!) Когда сезон дождей подошел к концу, Тони начал разрабатывать план побега. Он решил скрытно увязаться за группой первобытных с верхнего Лаара, когда те отправятся из Ржавого Форта с грузом топоров, ножей и железных наконечников для стрел. Потом, когда каравай отойдет на приличное расстояние от Вогез, а погона, неминуемо посланная за ним вслед, выдохнется и повернет назад, присоединиться к первобытным. Верный и не склонный к расспросам Дугал пойдет с ним, стоит лишь сыграть на его рабской преданности. Если им удастся добраться до Лаара, то по нему можно будет спуститься, к самой Атлантике и оказаться практически около Гории. Тони ни секунды не сомневался, что у новоявленного монарха их с Дугалом ожидает радушный прием, а помимо этого – пара золотых блестящих торквесов…
Но замысел Тони был грубо и безжалостно расстроен нападением ревунов.

Булыжник размером с тыкву скатился по склону оврага, влетел сквозь проем в изгороди и словно пушечное ядро врезался в бревенчатую стену барака.
– Черт, из арбалета их пока не достать! – Горный мастер Орион Блу, туповатый мужик с худым, ввалившимся лицом, кашлял и отфыркивался.
С каждым новым ударом щель между дубовыми бревнами полуметровой толщины становилась все шире. Внутри крошечной крепости осажденные давились от кашля в столбах пыли, состоящей из частиц глины, волокон мха и опилок.
Сэр Дугал не обращал на бомбардировку ни малейшего внимания. С его рыжей бороды скатывались грязные капли пота и падали на титановую кольчугу, но рыцарский балахон с вышитым на груди гербом (голова льва на золотом поле), как всегда, был безупречно чист: ионизированная ткань, продукт двадцать второго века, отталкивала частицы грязи.
– Покажитесь, псы поганые! – кричал он, посылая сквозь бойницу стрелу за стрелой из своего мощного лука.
В стену ударил очередной валун, сотрясший барак до самого основания. Когда дрожь утихла, вдалеке послышался зловещий рев.
– Ага! Ага! – заорал Дугал. – Умри, ублюдочная ревущая сволочь!
Орион Блу осторожно выглянул в бойницу.
– Вон какой огромный камень поволокли. Дуги, не дай им катнуть его.
– Нет, не достать, – без всякого выражения ответил рыцарь.
С вершины холма донесся оглушительный грохот.
Беньямино отпрянул от бойницы и закричал, срываясь от страха на фальцет:
– Назад! Все назад, мать вашу! Огромный прет! И прямиком на нас!
Матерясь, осажденные бросились в разные стороны. И лишь Тони Вейланд, словно парализованный, замер у своей амбразуры, не в силах отвести взгляда от огромной глыбы гранита, которая неслась вниз по склону, подпрыгивая на кочках. На далекой вершине холма, недосягаемые для стрел рудокопов, скакали и улюлюкали гоблины, плохо различимые в туманной утренней дымке.
– Берегитесь, милорд! – закричал Дугал.
Обтянутые кольчугой руки сграбастали Тони и отбросили его на несколько метров вправо. В следующее мгновение раздался страшной силы удар, вдавивший внутрь огромное бревно в западной стене барака. Верхние венцы просели с громким скрипом. Сруб еще стоял, но попади одна из каменных глыб в крышу, сделанную из тонких неошкуренных жердей и горбыля, и все строение рухнуло бы на головы осажденных.
Распластавшийся на земляном полу Орион даже не дал себе труда подняться на ноги. Он пополз в северо-восточный угол барака, где за штабелями кожаных мешков с железными заготовками для наконечников скорчилось большинство уцелевших рудокопов.
– Хана нам, ребята. Из всей здоровенной кодлы нас осталось всего девять душ. Разнесут они к ядреной матери эту лавочку, а потом выжгут нам мозги, как тем несчастным недоноскам, что остались снаружи.
Тони, продолжая сжимать в одной руке бесполезный теперь арбалет, пополз к остальным. Лишь несгибаемый Дугал остался стоять у западной стены; бьющие в нее камни продолжали в щепу кромсать дубовые бревна. Он саданул себя кулаком по золотому гербу на груди.
– Прочь ребяческий страх! Неужели пред лицом сил ночной тьмы поразит вас малодушие, сучьи дети? Нет, так просто меня не взять! – Дугал сграбастал новую порцию стрел. – Ну что же, боги, охраните ублюдков!
При очередном выстреле тетива лопнула, и все многочисленные шкивы лука беспомощно завертелись волчками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138