– Кто-нибудь знает, куда делся Тоби? – спросил Генри. Калеб напрочь забыл о мальчишке.
– Кажется, поехал в Сент-Винсент вместе с санитарами, – высказал предположение Фрэнк. – А полицейский участок – там.
Он ткнул пальцем в сторону Седьмой улицы, и все дружно пошли в том направлении.
Калеб не очень понимал, зачем тащиться всем вместе, но раз уж идут – пусть идут. Сейчас он остро нуждался в других людях, пусть даже они тут лишние. Он и сам-то лишний.
Квартира наверху почти опустела. На террасе не осталось ни души. Легкий ветерок раздувал пляжный зонт и смахивал со стола пустые пластиковые стаканы, один за другим.
Внутри задержались два официанта, Майкл и Джек и труппа «2Б».
– Безумная вечеринка, – вздохнул Дуайт. – Просто сумасшедшая.
– Бедолага, – посочувствовал раненому Джек. – Хоть и критик, а все-таки… И Молли жалко.
Они были знакомы. Дуайт, Крис и Аллегра часто помогали Джеку на праздниках. И сейчас Крис и Дуайт принялись за уборку. Аллегра сидела, скрестив ноги, на столе и доедала кусок именинного торта.
– О-хо-хо! – проговорила она. – Кеннет Прагер побывал на нашем спектакле. А теперь мамочка Калеба подстрелила его. Сегодняшнюю ночь он добром не помянет.
– Ну, что ж, – сказал Джек, – как-нибудь в другой раз.
– Только веселье началось, – приятным низким контральто завела Крис, – расставаться нам пришлось.
Рассмеявшись, Джек подхватил:
– Ну что ж
Мы свое возьмем
Как-нибудь в другой раз.
– На ковре кровь. – Сообщил Дуайт. – Оставить для полицейских? Или солью присыпать?
– Солью только вино можно отчистить, – сказал Майкл. – Ты только глянь! Фу! – Он выставил напоказ окровавленный рукав, который санитары отрезали и бросили на пол.
– Несите сюда лапу Бродвейского Стервятника, – потребовала Аллегра. – Продадим ее на eBay.
А Джек и Крис, не обращая ни на кого внимания, допевали песенку из «Одного дня в городе», печальную и сладостную, прихотливую, ускользающую мелодию:
Этот день – лишь намек.
Все сказать я не смог.
Ну что ж,
Мы свое возьмем
Как-нибудь в другой раз.

71
Три тринадцать. Часы на стене полицейского участка похожи на простые белые настенные часы в младшей школе. И все в участке напоминало Джесси ее первые школьные годы: доска объявлений, стеклянные перегородки, желтые цементные стены, флуоресцентные лампы.
Джесси и ее спутники сидели в ряд на пластиковых стульях у стены. Фрэнк и Генри слева от нее, Калеб справа.
– Ясно, – произнес в трубку Калеб. – Во сколько? Шутишь? А до утра – ничего?!
Он говорил с Айрин по сотовому телефону Джесси.
– Да, конечно, сейчас вечер пятницы. Утро субботы, как хочешь назови. Но разве…
В рассказах отца полицейский участок представал совсем не таким, как это отделение на Западной Десятой. «Клуб ночных потасовок» собирался каждую пятницу, рассказывал отец своим приятелям по гольфу, а еще хуже был «субботний клуб пушки и ножа». Но это в Бронксе, в семидесятые годы. А здешние полицейские то входили, то выходили, иногда приводили арестованных – разъяренную чернокожую «королеву», пьяного белого студента с расквашенным носом. Здесь, в общем и целом, царило спокойствие. Интересно, это от квартала зависит или со временем все изменилось? – думала Джесси.
– Сейчас вернусь, – предупредила она и подошла к столику дежурного сержанта.
– Мама еще здесь, верно? Ее не могут посадить в тюремный автомобиль и увезти, не предупредив нас?
Сержант заверил, что ее мать по-прежнему находится в участке. Джесси вернулась на место.
Им было бы легче, если бы они видели Молли, но ее увели – либо в камеру, либо в кабинет следователя в конце коридора.
Здравый смысл Джесси спорил с разгулявшимся воображением. Кеннет Прагер не умрет. Матери не могут предъявить обвинение в убийстве. Но что, если он подаст иск? Или мать обвинят в покушении на убийство. В незаконном хранении оружия. Еще в чем-то – и весь остаток жизни они проведут в суде. Все мыслимые несчастья так и вертелись в ее голове.
Но больше всего Джесси пугал сам факт, что мать оказалась способна на подобный поступок. Вытащила из сумки револьвер и выстрелила в человека. Ну, может быть, ранила его она не нарочно, но ее гнев, желание причинить боль – не подлежат сомнению. Джесси чувствовала страх не только за мать, но и перед ней. Как мало она знала эту хрупкую пожилую леди!
За углом какой-то человек изумленно воскликнул:
– Молли? Молли Дойл? А ты что здесь делаешь, прах меня побери?
Джесси вскочила на ноги, но и стоя не смогла разглядеть тот конец коридора.
– Джимми Муртаг, – продолжал голос. – Я работал с Бобби, упокой Господь его душу. Ну и вот, как услышал насчет тебя и…
Дверь захлопнулась, и голос затих.
Джесси оглянулась на Калеба. Он тоже слышал этот разговор. После краткой паузы он возобновил свой спор с Айрин:
– Я знаю, что ты специализируешься на шоу-бизнесе. Но если ты не сможешь сейчас дозвониться тому парню, приезжай сама, ладно? Точно? Хорошо, спасибо.
Он закрыл телефон и передал его Джесси.
– Айрин знает хорошего адвоката, – сказал он. – Она постарается разбудить его и привезти сюда. Если не добудится, приедет сама. В любом случае, до шести утра ничего не получится.
У Джесси вырвался стон.
– Я не могу уйти, пока мама здесь. Мне все время кажется, ее куда-нибудь перевезут. Отправят без нас, а потом мы не сумеем ее найти. Паранойя, разумеется, но я ничего не могу с собой поделать.
– Со мной происходит то же самое, – кивнул Калеб. – Однако нет смысла всем торчать здесь. Схожу-ка я в Сент-Винсент, посмотрю, как там Прагер.
Джесси настороженно прищурилась.
– Я не собираюсь просить его отказаться от иска или что-то такое, – пояснил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108