ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ведь за это могут и побить. Или вообще убить.
Мы мазали крошечные бутерброды и с блаженством их поглощали. Было действительно очень вкусно. Азикофф, как часто и бывало в подобной обстановке, то и дело окунался в свои трепетные воспоминания.
Далекий холодный Норильск. Воробьи на лету замерзают и безжизненной ледышкой падают с высоты. Люди скользят вдоль окоченевших кварталов, словно тени. Галина, у которой Азикофф приютился. Рано утром он взваливает на спину рюкзак и уходит обивать дерматином двери квартир, а поздно вечером возвращается с полной сумкой продуктов в руке. Галина его встречает. Добрая нежная Галина…
Ночь. На улице минус сорок. Нырнешь в постель к Галине, прижмешься к ней всем телом и греешься как у калорифера. Тепло, хорошо! Чего еще желать?..
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю,
Но тоска во мне – слишком вечная,
Чтоб была ты мне – первой встречною.
Сегодня о Галине мне слушать неинтересно. Меня больше интересует обивка дверей.
– И много можно на этом заработать? – спросил я.
– До хрена! Можно стать Рокфеллером! Хоть в Америку потом переезжай, ёклмн! Вот смотри. Обить одну дверь стоит двадцать рублей. На одну дверь нужно дерматина на три рубля, еще железной нити и гвоздей на рубль. Остальное – чистоган.
– А сколько за день можно обить дверей?
– Да сколько угодно, хоть двадцать. Полчаса – одна дверь. Главное, дерматин достать и чтобы клиенты были…
Я быстро посчитал:
...
1 дверь = 20-4 = 16
20 дверей =16x20 = 320
Триста двадцать рублей за день! Сумасшедшие деньги!
– Почему же ты до сих пор не Рокфеллер?
Вопрос закономерный. Азикофф надолго задумался.
– Всему виной тому любовь…
Недурственный отмаз.
– Знаешь, сколько я на Галину просадил? – продолжает он, поймав мой недоверчивый взгляд. – Целое состояние!
Ну что ж, звучит достоверно.
– Мне бы достать, ёклмн, рублей двести, – мечтательно продолжил Азикофф. – Уехал бы к черту в Норильск, к Галине. Вот где раздолье… И во всем городе толком не одной двери не обито!
– Куда так много денег?
– Билет, хороший подарок Галине. Да и дерматина надо рулонов десять. На первое время…
Я уже на крючке. Тем более что пьяный. Мне не дает покоя загадочное слово «дерматин». Я представляю себе рулон этого материала, развертывающийся в сторону голубой дали. Я иду по гладкой дерматиновой дорожке, навстречу своей судьбе, а впереди маячат волшебные образы моего светлого будущего, украшенные пурпуром победных знамен. Там есть место для радостной любви, для воплощения всех сокровенных желаний и даже для благодатной заповедной Америки.
Я тоже хочу в Норильск!
без номера
Если книга мне совсем не нравится, я загибаю угол страницы, на которой остановился.
Вроде обыкновенно, но вместе с тем кощунственно, с глубоким пренебрежением к автору и написанному им.
Правда, сейчас, при капитализме, бумага пошла тоньше волоса, так что загибать приходиться сразу по пять страниц, чтобы потом найти, где читал.
Если книга мне просто не нравится, я использую в виде закладки кусок газеты или туалетной бумаги.
Если книга так себе, я могу заложить страницу карандашом или зажигалкой, то есть предметом, более-менее ценным.
Далее, если книга мне нравится, я ищу красивый календарик или настоящую закладку.
А если книга мне очень нравится, могу вложить между страниц десятирублевую бумажку, стольник или даже тысячерублевку.
Помню, один раз воспользовался стодолларовой купюрой.
Что это была за книга, я не скажу, а то вы вмиг бросите читать мое бессмертное творение и побежите в книжный.
Я никогда не нарушаю вышеприведенных последовательностей и закономерностей.
И происходит все это не умом, не логическим расчетом, а сердцем и духом.
Вы спросите: «Ну а если книга кажется тебе просто отвратительной, омерзительной, прямо-таки до тошноты? Как же тогда? А? Очень интересно!»
Что ж, могу ответить.
Я, дорогие товарищи… как вы сами-то, блин, думаете?., я, мои скорбные друзья, мои ублюдочные рожицы, мои пустотелые, пустоголовые, малодушные уродцы, я бы даже мягко добавил – мои пустозвонные,
ПРОСТО ЕЕ НЕ ЧИТАЮ,
а зашвыриваю куда-нибудь подальше, чтобы наткнуться на нее лет эдак через пять, не раньше, когда мое мировоззрение, мои вкусы и взгляды трансформируются в абсолютно новые психоделические субстанции.
8
В туристическое агентство я позвонил спустя неделю. Как и посоветовал Мозгоправ. Правда, он просил связаться прямо с ним, но я предпочел ограничиться скромным звонком одной из его милых подчиненных.
Я ждал этого разговора, я готовился к нему, я предвкушал его. Перед тем как набрать номер, я целый час ходил из угла в угол и выстраивал фразы, вслух проверяя их благозвучность и оттачивая интонацию.
Вера была не в духе: на заднем плане приглушенный мужской фальцет закатывал форменный скандал. «Я по вашей милости два часа проторчал у гостиницы на чемоданах! – срывался на визг голос. – Я подам на вас в суд! Я напишу заявление в Общество потребителей Москвы, я сообщу в налоговую полицию!» – «При чем тут налоговая полиция? – обиделся кроткий басок Мозгоправа. – Вы же знаете, что мы не виноваты, что мы сделали все возможное…»– «Единственное, что вы сделали, – перебил скандалист, – это по полной программе содрали с меня за путевку, за визу, за медицинскую страховку, за срочность, да еще за трансферт, который в полном объеме не предоставили!»– «Во всех возникших неурядицах виноваты не мы, а наши партнеры – итальянское турагентство», – мягко отбивался директор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Мы мазали крошечные бутерброды и с блаженством их поглощали. Было действительно очень вкусно. Азикофф, как часто и бывало в подобной обстановке, то и дело окунался в свои трепетные воспоминания.
Далекий холодный Норильск. Воробьи на лету замерзают и безжизненной ледышкой падают с высоты. Люди скользят вдоль окоченевших кварталов, словно тени. Галина, у которой Азикофф приютился. Рано утром он взваливает на спину рюкзак и уходит обивать дерматином двери квартир, а поздно вечером возвращается с полной сумкой продуктов в руке. Галина его встречает. Добрая нежная Галина…
Ночь. На улице минус сорок. Нырнешь в постель к Галине, прижмешься к ней всем телом и греешься как у калорифера. Тепло, хорошо! Чего еще желать?..
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю,
Но тоска во мне – слишком вечная,
Чтоб была ты мне – первой встречною.
Сегодня о Галине мне слушать неинтересно. Меня больше интересует обивка дверей.
– И много можно на этом заработать? – спросил я.
– До хрена! Можно стать Рокфеллером! Хоть в Америку потом переезжай, ёклмн! Вот смотри. Обить одну дверь стоит двадцать рублей. На одну дверь нужно дерматина на три рубля, еще железной нити и гвоздей на рубль. Остальное – чистоган.
– А сколько за день можно обить дверей?
– Да сколько угодно, хоть двадцать. Полчаса – одна дверь. Главное, дерматин достать и чтобы клиенты были…
Я быстро посчитал:
...
1 дверь = 20-4 = 16
20 дверей =16x20 = 320
Триста двадцать рублей за день! Сумасшедшие деньги!
– Почему же ты до сих пор не Рокфеллер?
Вопрос закономерный. Азикофф надолго задумался.
– Всему виной тому любовь…
Недурственный отмаз.
– Знаешь, сколько я на Галину просадил? – продолжает он, поймав мой недоверчивый взгляд. – Целое состояние!
Ну что ж, звучит достоверно.
– Мне бы достать, ёклмн, рублей двести, – мечтательно продолжил Азикофф. – Уехал бы к черту в Норильск, к Галине. Вот где раздолье… И во всем городе толком не одной двери не обито!
– Куда так много денег?
– Билет, хороший подарок Галине. Да и дерматина надо рулонов десять. На первое время…
Я уже на крючке. Тем более что пьяный. Мне не дает покоя загадочное слово «дерматин». Я представляю себе рулон этого материала, развертывающийся в сторону голубой дали. Я иду по гладкой дерматиновой дорожке, навстречу своей судьбе, а впереди маячат волшебные образы моего светлого будущего, украшенные пурпуром победных знамен. Там есть место для радостной любви, для воплощения всех сокровенных желаний и даже для благодатной заповедной Америки.
Я тоже хочу в Норильск!
без номера
Если книга мне совсем не нравится, я загибаю угол страницы, на которой остановился.
Вроде обыкновенно, но вместе с тем кощунственно, с глубоким пренебрежением к автору и написанному им.
Правда, сейчас, при капитализме, бумага пошла тоньше волоса, так что загибать приходиться сразу по пять страниц, чтобы потом найти, где читал.
Если книга мне просто не нравится, я использую в виде закладки кусок газеты или туалетной бумаги.
Если книга так себе, я могу заложить страницу карандашом или зажигалкой, то есть предметом, более-менее ценным.
Далее, если книга мне нравится, я ищу красивый календарик или настоящую закладку.
А если книга мне очень нравится, могу вложить между страниц десятирублевую бумажку, стольник или даже тысячерублевку.
Помню, один раз воспользовался стодолларовой купюрой.
Что это была за книга, я не скажу, а то вы вмиг бросите читать мое бессмертное творение и побежите в книжный.
Я никогда не нарушаю вышеприведенных последовательностей и закономерностей.
И происходит все это не умом, не логическим расчетом, а сердцем и духом.
Вы спросите: «Ну а если книга кажется тебе просто отвратительной, омерзительной, прямо-таки до тошноты? Как же тогда? А? Очень интересно!»
Что ж, могу ответить.
Я, дорогие товарищи… как вы сами-то, блин, думаете?., я, мои скорбные друзья, мои ублюдочные рожицы, мои пустотелые, пустоголовые, малодушные уродцы, я бы даже мягко добавил – мои пустозвонные,
ПРОСТО ЕЕ НЕ ЧИТАЮ,
а зашвыриваю куда-нибудь подальше, чтобы наткнуться на нее лет эдак через пять, не раньше, когда мое мировоззрение, мои вкусы и взгляды трансформируются в абсолютно новые психоделические субстанции.
8
В туристическое агентство я позвонил спустя неделю. Как и посоветовал Мозгоправ. Правда, он просил связаться прямо с ним, но я предпочел ограничиться скромным звонком одной из его милых подчиненных.
Я ждал этого разговора, я готовился к нему, я предвкушал его. Перед тем как набрать номер, я целый час ходил из угла в угол и выстраивал фразы, вслух проверяя их благозвучность и оттачивая интонацию.
Вера была не в духе: на заднем плане приглушенный мужской фальцет закатывал форменный скандал. «Я по вашей милости два часа проторчал у гостиницы на чемоданах! – срывался на визг голос. – Я подам на вас в суд! Я напишу заявление в Общество потребителей Москвы, я сообщу в налоговую полицию!» – «При чем тут налоговая полиция? – обиделся кроткий басок Мозгоправа. – Вы же знаете, что мы не виноваты, что мы сделали все возможное…»– «Единственное, что вы сделали, – перебил скандалист, – это по полной программе содрали с меня за путевку, за визу, за медицинскую страховку, за срочность, да еще за трансферт, который в полном объеме не предоставили!»– «Во всех возникших неурядицах виноваты не мы, а наши партнеры – итальянское турагентство», – мягко отбивался директор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22