Шарф носит спортивную форму, полученную во время прохождения Тура в городе, сейчас она служит ему рабочей одеждой и защищает от солнца. Он в отпуске, обе его дочки на отдыхе. Он пользуется отдыхом в августе, чтобы порыбачить и посидеть в ресторанчике с женой. Эмиль был самым близким его приятелем на работе. Телефонный звонок в ночь с 23 на 24 июня 1985 года все еще отдает ему в барабанные перепонки. Мы пьем пиво в тени под пляжным тентом. Мадам Шарф развешивает теннисные носки. Солнце во всю палит над городом. У Патрика слезы в голосе:
– Это было в субботу вечером. Мы должны были приступить с Эмилем к работе в понедельник утром. По телевизору заканчивался футбольный матч. Зазвонил телефон. Какой-то парень сказал: «Я – приятель Эмиля, он не сможет выйти на работу и попросил меня позвонить вам, чтобы вы забрали заводскую машину, которую он оставил у своего дома». Я хотел расспросить его, но этот придурок уже положил трубку. Мне все это показалось странным. Я подумал, что Эмиль заболел. На следующий день я пошел и забрал машину. Больше я ничего не слышал, пока полицейские не пришли ко мне.
Патрик настаивает, чтобы я выпил с ним еще пива. Он хочет, чтобы я включил в книгу и такой эпизод:
– Это было за год до его исчезновения. Они работали с утра. Я увидел издалека его служебную машину. Я поджидал его, покуривая сигарету, как вдруг его машина начала выписывать зигзаги и свалилась в придорожную канаву. Я подбежал. Внутри спал Эмиль мертвецким сном. Его невозможно было разбудить. Мы думали, он напился. Приехал врач, сделали анализ крови. Ничего. Через два часа он нам рассказал, что эта стерва Матильда пришла к нему рано утром и сварила кофе, добавив, по-видимому, какие-то порошки. Она околдовала его, иначе он не позволил бы сделать с собой такое. Не такой он был человек.
Клотильда Сезари работает прислугой в придорожной лавке. В течение десяти лет она была соседкой Терезы, а потом Матильды. Увидев меня, она закричала:
– Опять полиция, да я уже сказала все, что знала!
Ожидаю конца ее службы, глядя, как она продает сосиски с чечевицей по 22 франка. Высокая, с крашеными светлыми волосами, в очках с двойными стеклами, она тяжело передвигается на толстых ногах в истрепанных, запачканных маслом тапках.
– Ладно, что вы хотите узнать об этих старых коровах?
– Я хочу, чтобы вы мне рассказали все, что видели в ночь с субботы на…
– Я уже все сказала!
– Может, это не совсем так, мы нашли нового свидетеля, который видел то же, что и вы.
Появляется здоровенный тип в засаленном переднике и с ножом в руке. Повар:
– У вас есть разрешение, чтобы допрашивать и утомлять мадам?
Я достаю удостоверение журналиста и быстро показываю его так, чтобы был виден лишь сине-бело-красный флаг. Ору на этого нахала:
– Убирайся, иначе тебе достанется!
Эти слова сами вырываются из моего рта, но говорит их кто-то другой. Я думаю, что со мной какая-то сила.
– Брось, Ненес, – осаживает его Клотильда, прежде чем продолжить свой рассказ. – Это было вечером, после фильма по каналу Люксембурга, где-то после 11 часов. Я только что вывела Нуки, моего пуделя, сейчас он уже умер, и я увидела, как останавливается машина этой толстой коровы. Там был какой-то тип, но я не хочу никаких проблем. Когда вы мне показывали его в комиссариате среди других мужчин за стеклом, у него были зачесанные назад волосы, и я его не узнала. Тот, кого я видела в ту ночь, походил на кузена Матильды, но волосы у него были зачесаны вперед. Мне кажется…
– Они ничего вам не сказали?
– Нет, мы не разговаривали. Они неслись как наскипидаренные. Он нес большой чемодан.
– Тяжелый?
– Нет, было впечатление, что он пустой.
– Еще вопрос. Почему вы зовете Матильду толстой коровой?
– Это дурная женщина. Под благообразной видимостью она творит мерзкие дела, – изрекает Клотильда с видом больной тигрицы.
Я не говорю ни до свидания, ни спасибо, а просто ухожу. Полицейский до мозга костей.
После того как жена бросила его, Чарли живет один на втором этаже старого обувного магазина. Он принимает меня посреди картонных коробок и старого металлического лома. Черно-белый телевизор показывает запись футбольного матча. Комната без штор выходит окнами на улицу.
– Эта женщина видела не меня той ночью, так как в то время я был в другом месте, я был в квартире Матильды. Оттуда я и звонил, – начинает Чарли.
– Почему вы согласились на эту игру? – спрашиваю его.
– Я хотел бы посмотреть на вас, если бы ваша кузина просила об услуге. Все же наши матери были сестрами…
– Вы знали Эмиля?
– Нет, я видел его раз, но мы не разговаривали. Я думал, что он женат, и Матильда придумывает какие-то махинации, чтобы немного развлечься с ним.
Глаза его прикованы к телевизору. Мутное изображение. Я читал досье на него в связи с делом Матильды. Безработный, небольшие шабашки, курс лечения от алкоголизма, две жены, трое детей, почти девственно чистый счет… Чарли только что получил шесть месяцев с отсрочкой за эксгибиционизм. Я решил оставаться там, пока он не выставит меня за дверь. Чарли носит грубую рубаху, как у дровосека, и синие полотняные штаны. Седые волосы подстрижены ежиком. От него разит вином. Орет на неработающий телевизор.
– Это старый телевизор моего брата, у меня нет денег на новый, – ворчит Чарли.
Спрашиваю, как он зарабатывает себе на жизнь.
К концу матча я все еще у него. Он идет на кухню, откуда вытаскивает синий мопед с приделанной к нему тележкой.
– Мне надо поработать в саду, – объясняет мне Чарли, как будто призывая оставить его в покое.
Но я привязываюсь. Следую за ним в машине до его участка. Сливовое дерево, редис, капуста, картофель и сорняки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48