У вас, сеньорита, взгляды и мироощущение конца века, конца второго тысячелетия, но вдумайтесь: ведь эти слова были сказаны в сороковые годы, всего через несколько лет после самого горького из поражений баскского народа. Конечно, никто не думал всерьез, будто Галиндес – коммунистический агент и что он убежал на Восток, как утверждал в своем докладе Эрнст, поддержанный сторонниками Трухильо и его лобби в Америке. Тут нет ничего таинственного. Галиндес не был ни двойным, ни тройным агентом; не был они и хамелеоном, каким его пытались изобразить те, кто был в этом заинтересован. Да, на его банковском счете остались деньги, но это были деньги партии. Ведь на самом деле главной задачей Галиндеса было следить за расходованием находящихся в Америке средств НПБ, а не отмывать их, как писали; отмыванием денег занимается только мафия. Вот поэтому руководство партии и окружило завесой тайны все, что было связано с исчезновением Галиндеса и его трагической гибелью. Но обратите внимание на переписку с Ландабуру, которая вам, наверное, известна. Он часто пишет о том, что ему необходимо продлять вид на жительство в США и что он сталкивается при этом с трудностями. Разве у могущественного тайного агента могли возникнуть подобные трудности? Он был просто рядовым осведомителем, как и большинство эмигрантов, оказавшихся в США, которые таким образом платили своего рода дань, наглядно демонстрируя, что не имеют ничего общего с тоталитаризмом. Вдумайтесь: ведь Галиндес находился в Соединенных Штатах, которые уже вели холодную войну, воевали в Корее, уже существовал воздушный мост с Берлином, в Пуэрто-Рико уже было совершено покушение на Трумэна. О Галиндесе говорили, что он коммунист, но говорили также, что он гомосексуалист и исчез, влипнув в какую-то темную историю с голубыми. У него не было прочных связей с женщинами, хотя он всегда бывал обворожителен в дамском обществе. Нет, нет, не верьте этим слухам, будто бы у него был сын от какой-то доминиканки. Мне всегда казалось, что это перепев истории о Деве Марии и Святом Духе, простите за непочтительность, но я скептик во всем, что касается католицизма. Вы сами католичка? Ах, мормонка. Нет, порядочность Галиндеса всегда была выше всяких подозрений, и лендакари Агирре это подкрепил, заявив: «Я ручаюсь за порядочность Галиндеса». Обратите внимание, сеньорита: «Я ручаюсь за порядочность Галиндеса»!» Этот старик, закутанный в плед, не сказал тебе тем зимним утром в Сан-Хуан-де-Лус, что Агирре сделал самое малое из того, что мог. Он втянул Галиндеса во все свои авантюры, во все свои победы и поражения, как в Санто-Доминго, так и в Нью-Йорке. Упрямый профессор ослушался его только однажды, решив опубликовать свою диссертацию о Трухильо. «Поговаривали, сеньорита, что Галиндеса видели в Гаване, когда ее освободил Кастро, что с миллионом долларов в кармане он бежал на советской подлодке; а какой-то франкистский журналист, работавший в Нью-Йорке корреспондентом, сравнил Галиндеса с известным испанским плейбоем Порфирио Рубиросой. Кажется, того типа звали Мануэль Касарес; впрочем, какое это имеет значение: тогда в Испании все газеты были одинаковыми. Правительство Испании повело себя самым постыдным образом: палец о палец не ударило, чтобы спасти Галиндеса, а если и пошевелилось, то лишь для того, чтобы напустить еще больше тумана и скрыть преступную роль правительства. Возможно, досье еще сохранилось в Министерстве иностранных дел Испании. Послом в Вашингтоне тогда был Хосе Мариа де Арейлса, а в ООН – Лекерика, хорошенький баскский тандем: старый баск и молодой баск. Галиндес был для Испании зловещей фигурой в тот период, когда франкисты рвались в ООН: он как никто противился этой идее и так с ней и не смирился. Обратите внимание, какой грустью пронизана его статья, написанная накануне Рождества 1955 года, затри месяца до его исчезновения. Это грусть Галилея, сказавшего: «А все-таки она вертится». Страны мира смирились с франкистской заразой, приняв Испанию в члены ООН. Галиндес был бунтарем, внутренним бунтарем с внешностью джентльмена. Прочтите этот текст, сеньорита, в нем – весь Галиндес: «Как легко было бы приспособиться ко всем условностям – былое величие Испании, святая религия наших предков, уважение к сильным мира сего! Я бы хотел быть богатым, очень богатым, но только для того, чтобы сразиться с ними. В их гостиных я задыхаюсь и выхожу оттуда раздраженным. Мой народ – это простые люди, которые смеются и поют, когда им хочется, которые искренни в своих чувствах. В светских гостиных с их фальшивыми чувствами, ложью и лестью я задыхаюсь. Сегодня вечером от представителя страны, где миллионы рабов-индейцев, мне пришлось слушать восхваления Кортеса и Писарро, которые…оставили нам в наследство расу, кровь и религию… Разве этому учит религия наших отцов, религия Христа? Я слышал, как другие призывают меня забыть то, что нельзя забыть, потому что за это пролили кровь мои братья, павшие в горах Страны Басков. Я не верю в эти лживые слова. Я стремлюсь к тому, в чем нет лжи. На висках моих уже появляется первая седина: молодость уходит. Но я буду продолжать бороться, пусть никто не верит мне и не идет по моим стопам. За мной пойдут мои воспоминания и мои стремления. Стремления, сам не знаю к чему. Иногда я бодрствую, и меня обступают сны: они приходят еще до того, как другой, настоящий сон заставит меня забыть все, даже собственное одиночество. В этих снах наяву мне видится, будто я сражаюсь с ветряными мельницами, творя справедливость, которая живет в моем сердце и которую я отождествляю с Господом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144