Нет! — хором закричали остальные. — К морю! Как можно скорее к морю!
И, вместо того чтобы притормозить, мы прибавили ходу. Вдруг Сапожник, который с развевающимися волосами катил впереди, обернулся к нам.
Смотрите, там, впереди! Те две машины, которые нас только что обогнали, стоят на обочине… Там, кажется, рядом жандармы.
Да, жандармы, — подтвердил Стриженый. — Это не дорожная полиция. Они в фуражках.
Сапожник инстинктивно притормозил. Когда мы приблизились, машины уже тронулись в сторону Пор-ле-Руа, а жандармы снова встали по обеим сторонам дороги.
— Поехали, — крикнул Корже, — они останавливают только машины.
Но в этот момент один из полицейских велел нам остановиться.
Стоп! Вы куда едете?
В Пор-ле-Руа. Мы туристы, — объяснил Бифштекс.
Издалека едете?
Из Лиона.
Из Лиона на велосипедах?
Один грузовик подвез нас до Люнеля. На велосипедах мы едем только оттуда.
— Ваши документы? Мы растерялись.
Э-э… у нас с собой ничего нет, — замотал головой Корже. — Мы не знали…
Что у вас в сумках?
Одежда, утварь, чтобы готовить.
Откройте-ка вот эту!
Полицейский кивнул на сумку Стриженого; она была больше остальных из-за огромного свитера, который его уговорила взять мать. Стриженый поспешно распутал веревки, и рюкзак грохнулся на землю. Кастрюли и котелки с лязгом рассыпались по мостовой.
— Все в порядке, — улыбнулся жандарм. — Собирай свое хозяйство.
Потом полицейский подошел к Кафи, который выпрыгнул из прицепа и, высунув язык, улегся на дороге.
Это ваша собака?
Моя. Мы взяли ее, когда она была совсем маленькая, как клубок шерсти. Он всегда ездит с нами на каникулы.
Жандарм удивленно посмотрел на меня.
Для лионца у тебя странный акцент.
Я живу с родителями в Лионе, но родом мы из Прованса, деревня Реянетт.
Услышав это, второй жандарм прислушался к разговору.
Реянетт, под Нионом?
Да, мой отец работал на прядильной фабрике, которая потом закрылась.
Да ну! Я тоже родился в Реянетте. Как тебя зовут?
Тиду Обанель.
Обанель? Я знал одного Обанеля, владельца табачной лавки.
Это был мой дедушка.
Жандарм так обрадовался земляку, что принялся болтать со мной. Мы вспоминали полузабытые имена, а его коллега тем временем проверял проходящие мимо машины. Успокоенный добродушным видом собеседника, любопытный Сапожник спросил, почему они останавливают все машины подряд.
Вы ищете преступников?.. Угонщиков?
Да, преступников, но не угонщиков. — И, подмигнув, прибавил — Вы слышали о ТОЛ?
Конечно, — радостно закричал Бифштекс. — Там работает отец нашей лучшей подруги.
У жандарма округлились глаза.
Вы понимаете, что говорите?.. Вы знаете, как это расшифровывается?
Знаем, — сказал Малыш. — Это троллейбусная компания в Лионе. Эти буквы вышиты на фуражках у всех сотрудников.
Жандарм облегченно вздохнул и вытер лоб.
— Нет, это другой ТОЛ: это Террористическая организация Лангедока. Газеты сейчас только о ней и пишут. Из-за нее мы и проверяем машины на всех дорогах на побережье. Кажется… — Тут он заметил своего товарища, который шел к нему, спохватился и прикусил язык. — Только тсс… Я ничего вам не говорил… — И обычным властным тоном блюстителя порядка, продолжил — Можетеехать. Но в следующий раз не забывайте документы!
Кафи вернулся в свой прицеп, а еще через пятнадцать минут из наших глоток одновременно вырвался крик:
— Море!..
Да, это действительно было море, бескрайнее и еще более голубое, чем мы его себе представляли. Мы слезли с велосипедов и застыли, зачарованно глядя на него. Потом, ведя велосипеды за руль, мы вошли в деревню, которая состояла из ряда домов, выстроившихся вдоль канала. На воде покачивалось несколько рыбацких лодок. Из-за жандармов мы немножко задержались; туристы в шортах или в легкой одежде уже обедали, сидя на террасах двух-трех небольших отелей. В конце набережной виднелся пляж; в этот час там почти никого не было. Мы все умирали с голоду, но море оказалось сильнее.
— Делать нечего, — сказал Сапожник. — Поедим потом… А сейчас айда купаться!
Бросив велосипеды, сумки, палатку и всю одежду на прибрежной гальке, мы помчались к воде. Это было здорово! Какая приятная свежесть после двадцати трех километров на велосипедах под палящим солнцем! Мы плавали, ныряли, брызгались и вопили от радости, а Кафи, которого я спустил с поводка, резвился рядом со мной.
— Если бы только Мади была с нами! — то и дело приговаривал Стриженый. — Хорошо, что она тоже скоро приедет…
Если бы не голод, сводивший наши пустые желудки, мы до вечера не вылезли бы из воды. Один за другим мы вспоминали о еде, выходили из воды и бежали к сумкам, чтобы проглотить остатки провизии. Насытившись, мы стали думать о том, где поставить палатку. Впрочем, места хватало. Нужно было лишь пройти вдоль двух-трех дюжин небольших вилл и сарайчиков, и там начинался огромный пустой пляж.
С трудом толкая велосипед по мягкому песку, Бифштекс обнаружил место, показавшееся нам идеальным.
— Чу-дес-но! — воскликнул Стриженый, подбрасывая берет в воздух. — Останемся здесь! Давайте поставим палатку!
Ох уж эта палатка! Она обошлась нам недорого, но говорили мы о ней не переставая. Это была круглая палатка военного образца; тот тип на толкучке, который нам ее продал, уверял, что ее легче ставить, чем палатки, которые делают сейчас, и что в нее помещаются шесть — восемь человек. Он уступил нам ее за бесценок, потому что ее списали с какого-то из армейских складов.
Конечно, мы испытали ее еще в Лионе, на Крыше Ткачей — маленькой площади в Круа-Русс. Вопреки заверениям торговца, мы немало помучились, прежде чем наконец ее собрали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28