— Истинная правда, — с живостью подхватил Март. — Лично я всей душой предпочитаю индейку и ветчину сосискам с гамбургерами. А что касается пары дюжин официантов, нанятых, дабы убрать со стола после нашей обильной трапезы, так эта идея, на мой взгляд, благая и разумная. Разве старинная мудрость не гласит, что самая унылая, самая безрадостная вещь на свете — это мытье посуды. Когда мы с Брайаном прошлым летом поехали в детский лагерь помощниками воспитателя, нам пришлось перемыть пятьдесят миллионов тарелок. Если уж зашла, речь о патологическом отвращении, то у меня оно тоже имеется, вполне определенное и неодолимое — отвращение к грязной посуде. На самом деле…
— Да будет тебе! — язвительно рассмеялась Трикси. — Хватит разливаться соловьем. Мы все прекрасно знаем, что тебя трясет от ужаса при виде кухонной мойки и что ты проводишь долгие бессонные ночи, изобретая способ удрать из дома сразу после еды, чтобы свалить на плечи твоей несчастной и без того перегруженной обязанностями сестры дополнительную тяжелую работу.
Март критически оглядел девочку.
— Несчастная — да. Перегруженная обязанности — ми — не сказал бы. Но вообще мне сдается, любезная Золушка, что мы слишком далеко отклонились от темы, связанной с достопамятным торжественным ланчем, которым в один прекрасный весенний день ты наслаждалась в сем гостеприимном жилище. Ответь мне, будь столь добра, Трикси, ты коснулась это темы только для того, чтобы стимулировать наш аппетит, или, по твоему разумению, она каким — то странным образом имеет отношение к проблеме голубоглазых родителей кареглазых отпрысков?
— Ты, должно быть, великий телепат, — сказала Трикси. В голосе ее явственно слышались саркастические ноты. — И умеешь читать чужие мысли. Если тебя устроит односложный ответ на заданный вопрос, то да. После ланча мама Ди повела меня по комнатам, показывать дом. Сама Ди, я сейчас припоминаю, бледная, с убитым видом тащилась за нами, не произнося ни звука, и ни на что не пыталась обратить мое внимание. Но суть. не в том. Когда миссис Линч вела меня по картинной галерее, вот этой самой, мы в какой — то момент остановились и долго, пристально разглядывали портреты ее умерших родителей кисти какого — то очень знаменитого живописца. Только я забыла, как его зовут.
— Цепкая же у тебя память, милейшая Золушка. Я им сказал, достойная восхищения!
Март склонился перед сестрой в дурашливо — почтительном поклоне, и у него с головы свалился парик.
— Только не говори мне, ради всего святого, что помнишь, будто в те минуты у вас зашел разговор о цвете глаз родителей миссис Линч!
Трикси печально опустила голову.
— Увы! Моя память не настолько совершенна. Но зато я почти наверняка запомнила место, где висели эти портреты. Если бы сейчас стены не были затянуты черной тканью, я могла бы сию минуту отвести туда вас всех и мы через несколько мгновений уже не сомневались бы — честный человек этот проклятый дядюшка или лгун и мошенник, как я предполагаю.
— Верно, — согласился Март. — Только какой теперь в этом смысл? Стены — то ведь задрапированы…
— Да не будь ты таким идиотом! — закричала выведенная из себя Трикси. — Пятеро приглашенных увеселять публику музыкантов скорее всего будут ужинать одновременно с нами. Усёк? Галерея опустеет на некоторое время. И что может помешать мне незаметно проскользнуть сюда и заглянуть за эту ткань, вон туда, где нарисована гигантская летучая мышь?
— Ничего, — отвечал Март. — Если, разумеется, к тому времени не наступит твоя очередь сдерживать диктаторский пыл любезнейшего дядюшки Монти. Однако я охотно заменю тебя в этой ситуации. Другими словами — буду счастлив лично выполнить задачу по проскальзыванию и заглядыванию.
— Погодите, — прервал «братско-сестринский» диалог Джим. — Не торопитесь. «Заглядывание» не принесет ровным счетом никакой пользы делу, если Трикси как-нибудь не исхитрится и не выяснит, где расположен главный выключатель, с помощью которого можно зажечь лампу над портретами. Обыкновенно эти лампы висят над рамами, но сегодня — то они же наверняка не горят. При теперешнем тусклом освещении ни Трикси, ни любой другой человек не сумеет разобраться, какие глаза были у бабушки и дедушки Ди — голубые или черные.
— Я могу включить карманный фонарик, — мгновенно нашлась Трикси.
— Конечно, да только где ты его раздобудешь? спросил Джим.
— У Ди, у кого же еще? — Трикси пожала плечами.
— А вот этого я не допущу, — сурово объявил Брайан, с упреком взглянув на сестру. — Ди должна быть; полностью отстранена от наших изысканий до тех пор, пока истина не будет установлена. То есть пока мы не получим четких доказательств того, что ее дядя самозванец.
— Ты прав, об этом я как — то не подумала, — огорченно призналась Трикси. — Ладно, свечка поможет мне не хуже фонарика, — предложила она. — В столовой свечей сколько угодно…
Двери кабинета, отделенного от картинной галереи просторным холлом, распахнулись, и на пороге показались Белочка и мистер Уилсон. Во всяком случае, Трикси твердо была убеждена, что это именно они — ее лучшая подруга и так называемый дядюшка Дианы Линч. Белка натянула на себя устрашающую маску и кудрявый парик иссиня — черного цвета. Что же до мистера Уилсона, то лицо маленького ковбоя прикрывала черная полумаска. Стараясь не отставать от рослой, длинноногой Белки, он смешно семенил коротенькими ножками по паркету. Через несколько секунд оба уже стояли подле Трикси.
Вскоре в галерее появилась Ди в обществе нескольких мальчиков и девочек. Они были в карнавальных костюмах и масках и громко хохотали, потому что девочки, все до едином, оказались в костюмах ведьм, а мальчики, точно сговорившись, нарядились ковбоями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67