— Конечно, коньячку армянского по пять граммулек выпили, но только в пределах допустимой нормы.
— А кто вашу норму мерил?
— Ирка, прекрати! И давай-ка лучше рассказывай, как там наша Нинель. Всего лишь три дня, как не видел, а уже кажется, что целая вечность пронеслась.
— С дочерью, слава богу, все в порядке, а вот… И Ирина Генриховна вкратце пересказала все то, что услышала от матери Чудецкого. Замолчала было, покосившись на мужа, однако не удержалась, добавила:
— Боюсь я за него, Шурик. Очень боюсь. Парень-то хороший, да и как музыкант… В общем, боюсь.
— Так ведь взрослый уже парень, пора бы и своим умом жить.
Она полоснула по лицу мужа пристальным взглядом и негромко произнесла:
— Насколько я знаю, лично ты начинаешь трястись относительно дочери уже после девяти вечера.
— Так ведь она еще несовершеннолетняя, — парировал Турецкий. — К тому же девочка.
— А он мальчик! К тому же музыкант. И в эти годы у них особенно сильно проявляется тяга ко всякого рода музыкальным тусовкам. А там… сам знаешь…
— Травка и легкий кайф?
— Не ерничай.
— Даже так? — удивился Турецкий. — Так ведь ты же сама пыталась оправдать как-то ту попсу, которая сидит на колесах или не может выйти на сцену без понюшки белого порошка.
— Ну, видишь ли, — стушевалась Ирина Генриховна, — ты одно с другим не путай. А если не хочешь помочь…
— Ты того, не кипятись особо, — тронул ее за колено Турецкий. — Чем можем, поможем.
Она погладила его по руке:
— Спасибо.
— Спасибом не отделаешься. И пока что я еще не импотент…
— Дурачок.
— А вот за «дурачка» еще один штрафной балл, хотя… — И засмеялся радостно: — Меня, пожалуй, и на одного не хватит.
— О господи! — взмолилась Ирина Генриховна. — Кто о чем, а вшивый все про баню.
— Кстати о бане. А этот твой Дима не мог забуриться к какой-нибудь местной красавице?
— Исключено. Он бы обязательно перезвонил матери. К тому же он никогда до этого мои занятия не пропускал.
— М-да, пожалуй, это действительно серьезно, — пробормотал Турецкий. — Кстати, это та самая мама, что держит салон красоты на Арбате?
Ирина Генриховна утвердительно кивнула.
— Помоги, Шурик!
Оставшись в палате один на один с телевизором, который, по твердому убеждению бывшего начальника Московского уголовного розыска Вячеслава Ивановича Грязнова, должен был скрасить вынужденное одиночество Турецкого, Александр Борисович поправил постоянно сползающее одеяло и откинулся спиной на подушку, мысленно переключившись на столь странное и пока что необъяснимое исчезновение единственного сына Марины Чудецкой, которую он знал не только со слов Ирины, но еще и потому, что услугами ее салона пользовались жены и любовницы столичного бомонда. Впрочем, объяснение могло лежать и в самой примитивной плоскости: в силу каких-то личных причин великовозрастный сынуля Чудецкой не пошел на занятия в Гнесинку, а завалился к какой-нибудь новенькой подружке, которая уже давно подсела на тот же героин, укололся «ради приличия» и… пошло-поехало. И бог его знает, сколько времени пройдет, пока этот будущий гений не выползет из героиновой закваски и сможет добраться до дома. О телефонном звонке матери, который сразу же снял бы все проблемы, не могло быть и речи. Судя по тому, что рассказала Ирина, взаимоотношения между матерью и сыном были хоть и вполне современные, можно сказать даже либеральные, однако сынок продолжал побаиваться свою мать, а это значило, что он никогда не признается ей, что настолько завис у кого-то, что даже на ее мобилу прозвониться не смог. И оно конечно, было бы неплохо выждать еще денек-другой, пока с повинной головой в доме не появится сынок Марины Чудецкой, но… Коли пообещал, значит, надо выполнять. К тому же не очень-то хотелось выглядеть в глазах собственной жены циничным болтуном и пустомелей. И без того грехов накопилось выше крыши.
При одной только мысли об этом Турецкий сразу же заскучал и потянулся рукой к лежавшему на тумбочке мобильнику. Начало седьмого, а это значит, что в офисе частной охранной структуры «Глория», в процветание которой вкладывали свои души отличные мужики, профессионалы своего дела, занимавшиеся не только проблемами охраны тех же ВИП-персон, но и охраной в более широком смысле: секретов крупных фирм, семейных тайн известных на всю страну политиков и бизнесменов и прочего, прочего и прочего, что требовало не только профессиональных знаний, но и сыскного таланта, — сейчас полный сбор. Идет обмен информацией, а Денис Грязнов, племянник Грязнова-старшего, расписывает очередные указания для своих сотрудников на следующий день. В общем-то самое время, чтобы озадачить шефа «Глории» еще одним заданием.
Трубку городского телефона взял Денис.
— Привет, Дениска! Турецкий соизволил побеспокоить. Как вы там, не скучаете без работы?
— Дядь Сань! — явно обрадовавшись звонку Турецкого, нарочито громко возмутился Грязнов. — Вы же знаете, что у нас как в той песне про комсомольцев, ни минуты покоя. — И тут же настороженно: — А что, есть заява?
— Да вроде того, — не очень-то уверенно произнес Турецкий. — Короче говоря, слушай сюда…
И он вкратце рассказал про исчезновение сына Марины Чудецкой, подкрасив свой рассказ безумством несчастной матери, которая уже похоронила свое чадо в московских трущобах, и, когда вроде бы выдал всю информацию, которую получил от Ирины, добавил, откашлявшись:
— И вот что еще, пожалуй, самое главное. Парень этот, Дима, уже подсел на легкую наркоту…
— Травка?
— Она самая, соломка. Но как мне кажется, в своем кругу он и от порошка не отказывается. Так что с этого, думаю, и стоит начать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10