— Че?
Растерянно глядя на дисплей, Крыс нажал кнопку. Пик. Поднял глаза на меня.
— Этот дохляк дохлый. Жмур он.
— Шизанулся? Гонишь, Крыс, в натуре.
— Я тебе реально говорю, вот, смотри, написано «Мертв». Дохлый он.
— Крыс, в натуре, чё ты за шнягу мастыришь?
Подошли остальные бандюки. Я лихорадочно прикидывал, что делать и чем мне это может грозить.
— Законник, я не жмур.
— Глохни, дохлятина, хавальник завали.
— Не гони, мля, я въехал: на этого дохляка Боров забивался. Этот, как его… Как тебя?
— Зомбак, законник.
— Точняк, вежливый Зомбак! Жмур, Крыс, гонишь? Точняк, зомбак в натуре!
Бандюки заржали.
— Кому стоим, быки? Что дохляков держим?
Кент подошел незаметно.
— Вот, сэр Кент, сканер показывает, что этот дохляк ? жмур. А он живой.
Если Кент и был удивлен, то никак свои чувства не показал.
— Маркеры проверил?
Крыс смутился, сдвинул тумблер, нажал.
— Маркеры есть. Последний ? что он стёртый. Но так не бывает. Жмур с маркерами.
— Крыс, он, в натуре, ещё и живой, — подал с издевочкой один из бандюков.
Опять дружно заржали. Крыса не любят, это точно. Кент холодно, оценивающе смотрел на меня.
— Крыс, всех проверил?
— Нет, я же…
— Бегом.
Проверяльщика как сдуло.
— Сегодня живой, завтра труп. Тут все трупами станут. Пусть трудится, еду отрабатывает.
Удаляющееся пиканье стихло. Очередь зашевелилась и потянулась на раздачу.
Партии поевших, человек по десять, бандюки забирали на работы. Мы с Солдатом еле успели добить свои «усиленные» порции (спасибо Черпу), как хмурый лоб с дубинкой погнал нашу группу, предварительно разрешив составить ведерки квадратом у стены ангара. Катать вдвоем контейнеры с мусором было тяжеловато, но терпимо. Несмазанные оси скрипели, железный ящик с ржавыми бортами прыгал на кочках, ребра контейнера норовили резануть руки. Но две пары перчаток (матерчатые, а сверху резиновые) помогали отлично. Бандюк на перчатки покосился, но обошелся без комментариев, благо, что работа ему нашлась сразу. Двое явно тупили и сачковали. Кстати, не очень изможденные на вид, только грязные и сонные какие-то. Мы закатывали контейнеры в сортировочный ангар, клали на бок перед работником, брали пустой и тянули в поле, где другие группы нагребали мусор самодельными лопатами вроде снеговых, а то и просто руками. Пространство, свободное от мусора, медленно расширялось. По пути удалось кое-как набрать пинтовку скисшей газировки помыть руки ? засунул в большой нагрудный карман Солдату. Погода, как всегда, радовала, до обеда мы продержались нормально. После обеда стало хуже. Сил поубавилось, волнение уже не подбадривало организм адреналином. Да и привычка к отдыху в это время, похоже, сказывалась. Спасало одно ? внимание надзирателя отвлекали те, кто работал хуже нас. Матерящийся бандюк регулярно стимулировал нескольких человек дубинкой. Причем, всё делал с умом ? пересортировал пары по работоспособности, не тронув, по счастью, нашу, и сейчас гонял отстающих. Налегая всем телом на контейнер, я старался не думать и не считать ? в тупом бездумье работалось легче. Когда солнце скрылось за горизонтом, работу остановили. Наливая порцию, Черп, искоса глянул. Я подмигнул, он одобрительно кивнул. Всё-таки хорошо в молодом теле ? только что было совсем невмоготу, но полежал ? появились силы на туалет и умывание, благо Солдат тоже где-то подхватил пару полных пинтовок. Лежа с закрытыми глазами, я вспоминал сканер в руках урода и анализировал случившееся. Ощупывание тела в районе сканирования ничего не дало. Что это может быть? Анализ кожи? Ерунда. Невидимый штрих-код? Через одежду? Разве что… Точно. Эрфид. Радиочастотная метка. Маркеры… отметки в перезаписываемой памяти микросхемы. Вот и ответ об уровне местной радиоэлектронной промышленности. Но почему выдан такой сигнал? Что повлияло?
— Не спишь? Да, повезло тебе сегодня.
Вчерашний собеседник («Зови меня Хот».) устраивался рядом.
— Думаю. Чувствую, что могло быть плохо, а почему ? не знаю.
— Я уж подумал, что тебя дубинками забьют, и в карьер. У любого негражданина, а может, и у гражданина, вот здесь вшита какая-то серьезная хреновина. В ней вся твоя жизнь, только прочесть не каждый сможет. Когда человек умирает, там что-то происходит, эта штука стирает все, кроме информации, что ты мертвый, и номера.
— А как же я?
— Не знаю. О таком не слышал. Сам что думаешь?
— А что я могу думать? Первый раз про это слышу. А без… этой штуки люди бывают?
— Только младенцы. На третий месяц операция всем без исключения. Если потом кто-то попадается без нее ? суд и наказание. Если кто-то сам извлек ? следствие и разборка на органы.
— А как находят?
— В смысле? А, ты же не помнишь. В городах датчики везде, да и в поселках хватает. Плюс проверки. Шерифы, военная полиция.
— И давно так?
— С самого начала. Уже тринадцать лет.
Я молчал и осмысливал. Полностью тоталитарное государство. Предельное, доходящее до абсурда развитие идей древнего Рима. Строки из Писания: «И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание».
На следующий день нагребали мусор в контейнеры. Теперь и я успел разок получить дубинкой по спине, когда кривая лопата сорвалась с тяжелого мешка, а я плюхнулся в отходы рядом. Мы грузили, грузили, грузили… Легкие мешки, тяжелые со строек, пакеты с гнильем, проклятый разлетающийся полиэтилен и рыхлая бумага.
— Вылизали начисто, твари, всё, до земли! — вопли надсмотрщика звенели в ушах и в обед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31