В избах было хорошо, а горница выделялась — лучше не надо, всеми окнами уставилась она на теплую сторону. Из окон видать, как бежит Ветлужка, а за Ветлужкой тянутся к сосновому бору поля.
Плохой был ныне урожай, выгорел от жары весь. Но тут вот, на ободворице, устоял. Забрать бы поблизости всю эту землю, в один бы кусок ее соединить. Чтобы свои за окнами хлеба росли. Чтобы из окошек скотину свою видать было. Чтобы завтракать и обедать Глафа ходила домой. Чтоб вес свое было, и все — рядышком...
...Новая весна принесла Фаньке новые заботы. Дом обшил он тесом, покрасил голубой краской, крышу железную тоже покрасил в красный цвет: на-ко, выкуси, Илька, дом-то не хуже твоего взлетел над округой. У тебя сын растет, а у меня — дочь, теперь и родниться не стыдно. Сольем два хозяйства в одно — эвон что может получиться! Да еще б на отруб, на отрубок бы попасть.... Однако как попасть? В Коврижках уже заговорили о коммуне. По правде сказать, это не обрадовало Фаньку. Другое дело — отруб. Хутор бы еще лучше. Выехал бы куда-нибудь за Угор, и поле тут, и покос, опять же и лесок тут рядышком, и голубика будет своя, и каждая сыроежка...
В петров день Фанька не пошел в кузницу. Позавтракав, оделся, поверх сатиновой рубахи натянул жилетку и отправился в Коврижки. Сегодня там по-праздничному весело. На все лады гудели колокола, пели они, языкастые, звонко и заливисто, неотступно зазывали к себе. Около церковной ограды, как всегда, разместились нищие. Какая-то нищенка-плакальщица, воздевая руки к небу, грозила пальцем, слезно взывала:
— Помолитесь, христьяне! Прогневился на нас бог всеправедный. Засушил он землю-матушку. Вон на Волге-реке места для могил не хватаит. Всемирное голодание к нам надвигается.— И, уставившись блеклыми глазами на проходившего мимо Фаньку, пропела:—Вспомните бога, подайте денежку!..
Фанька, втянув голову в плечи, отмахнулся: «Бог подаст!»— и повернул к потребилке. У кредитного товарищества он повстречал Ильку Кропота. Борода у Ильки, как лопата, нежится на широком, красной дубки лице, горит на солнцепеке, узенькие глазки хитровато поблескивают из-под лакового козырька.
— Смотри-ка,—обвел он ручищей площадь.— Не хуже прежнего стало,— и, подхватив Фаньку под локоть, повел по торговым рядам.
И верно: откуда понаехали тут люди с товаром, где все взялось,— калачи и пряники, рожки сладкие для малых ребят и петушки сусальные на палочках, рыба красная и селедки в крепком рассоле...
— На три селедки — ложка рассолу в придачу! — кричит звонкоголосо баба, ловко орудуя деревянной ложкой.
Рядом с бочкой селедок сзывает к себе людей китаец, словно забавляясь, играет он цветными бумажными шариками. За китайцем в ряд, на корточках, сидит старик с черной повязкой на глазу и неумолчно и монотонно прославляет товар:
— Ни едина вошка не затеряется, ни гнидка не удержится, ни прочая божья козявка...
Тычет пальцем Кропот в сторону старика, смеется:
— Смотри-ка, кто на чем гонь раздувает... Мы с тобой, Фанаил, другие люди. Мы и кредитное вон товарищество обернем на свою сторону. Пойдем да теперь и отхватим по косилке, а? За день подвалим свои лу-говья, на другой день у соседа..,
— Некогда возиться с косилкой...
— Парень пусть привыкает.
— Парня-то в ученье в город отпровадил.
— Это ты зря... Не писари нужны теперь, а деловые люди.
— Верно, у кого ремесло в руках, у того и рубль в кармане.
Контора кредитного товарищества помещалась в поповском доме. Отца Вениамина в прошлом году расстреляли в бору по решению ревтрибунала: днем святой отец в церкви служил, призывал людей к миролюбию, а ночью в церковном подвале оружие собирал. Сам же трибуналу и сознался: на всякий случай, дескать, приберегал это оружие.
Теперь в одной половине поповского дома — читальня с библиотекой, в другой, что окнами к складу, кредитное товарищество, а «праздничное зало» осталось залом для собраний. Напротив дома, в большом складе, стоят машины для продажи.
Войдя в контору кредитного товарищества Кропот снял картуз, сделал общий поклон и шагнул к столу, за которым сидел широколицый человек с аккуратно подстриженной, холеной квадратной бородкой. Протянув ему руку,он кивнул в сторону Фаньки:
— А это, Серафим Иванович, кузнец... Наш мастеровой человек...
— Очень приятно,— здороваясь, сказал тот.— Очень приятно... Чем могу быть полезен?
— Так вот косилку советую ему купить.
— Крестьянину без машины теперь невозможно жить,—ответил Серафим Иванович и, встав, пригласил их на склад.
Полдня Фанька простоял около новенькой косилки, поблескивавшей свежей зеленой краской. Потом незаметно ушел домой, а часа через два вернулся на лошади. Купив косилку, запряг в нее своего мерина, одной рукой взял за узду, другой рукой зажал черемуховый кнут для острастки. От стрекота машины взвилась на дыбы лошадь, подбросила на аршин от земли Фаньку — велик ли он; однако узды Фанька не выпустил.
Стукнувшись о землю, он вскочил, размахнулся кнутовищем, ударил по морде лошадь, рассек ей губу. Тут же и пожалел — своя ведь лошадь-то, черт
возьми.
— Купил машину, теперь можешь катиться и на отруб,— подзадоривал Кропот.
— Да ну, ужели можно?..
— Говорю, можно..., Спроси вон Серафима Ивановича, он, Мургин, головастый... Недавно приехал с торгово-коммерческих курсов. Теперь жизнь-то, сам видишь, каким крылом повернулась к нам... Сходи вот, узнай...
«И впрямь, надо сходить»,— подумал Фанька и, оставив лошадь, снова забежал в контору.
— Я к вам, товарищ, еще... С вопросиком, насчет пути-дороги...
— Рад помочь, в чем дело?
— Так вот... Я кую... Лошадей подковываю и все прочее,— начал издалека Фанька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119