— Здравствуйте, господа, — бросает Бам. — Что нового? Трип и Моп смотрят друг на друга: долгожданная минута настала!
Вам ждет ответа и нетерпеливо постукивает тростью.
— Ну что же, — продолжает он, — удостоите ли вы меня ответом? Спрашиваю еще раз: что нового?
— Что?.. А то... — восклицает Моп.
— То новое, что мы недовольны, — заканчивает Трип.
— Неужели? — спрашивает Вам насмешливом тоном. — Ах, вы недовольны! А можно ли узнать, дорогие друзья, что именно вам так сильно не понравилось?
Теперь уже отступать некуда. Достоинство полковника и главного редактора задевается все больше и больше.
— Милостивый государь, — четко произносит Моп, — может быть, вы решили, что имеете дело с болванами?
— Ну, как можно! - возражает Вам с изысканной вежливостью.
— Нет, мы... не хотим... так думать, — отвечает, подчеркивая каждое слово Моп. — Но позвольте вас спросить в таком случае, почему вы так плохо обращаетесь с нами?
Тон Мопа принимает оттенок заносчивости. Вам резко вскакивает.
— Вот как!
— Да, нам не пристало, — кричит высоким голосом Трип,— снизойти до уровня каких-то машин... Да, на нашу долю выпадают все превратности, все побои, все опасности!.. А вы один пожинаете все, плоды! Вот так!
Вам кладет ему руку на плечо.
— Дорогой Трип, — говорит он сухо, — мне кажется, что вы сегодня выпили больше, чем следует...
— Новое оскорбление! — ревет Трип.
—А вы думали, — восклицает Моп, приходя на помощь,
— вы думали, что ваши добрые друзья — дойные коровы, которых вечно можно доить, не показав им даже стакана молока? Что, не так? Трип и Моп работают как каторжные... Они выслушивают оскорбления одного, угрозы другого, и за все это мистер Вам бросает им два несчастных доллара в день... как кость собакам... тогда как он получает львиную долю... Ведь работаем мы!.. Мы бросаемся, очертя голову, в огонь, чтобы достать
вам каштаны!.. Так дело не пойдет! Или все делится на троих, или мы умываем руки!
— Отлично, — отвечает Барнет. —Я сожалею только, что вы сказали это слишком поздно...
— Что? Как? Поздно?! — воскликнули оба друга.
— Да, повторяю, что я очень сожалею, но я именно с тем и пришел сегодня, чтоб заявить вам, к величайшему моему огорчению, что обстоятельства заставляют меня отказаться от ваших услуг...
Раздались два вскрика отчаяния.Бам расхохотался.Затем он повернулся к Трипу.
— Полковник, — сказал он, почтительно наклонив голову, — я из верного источника знаю, что «Геральд» ищет в настоящее время компетентного человека для экономического отдела... А «Ночной курьер» Филадельфии хочет пригласить постоянного обозревателя, мистер Диксон...
Оба ошеломленно смотрели на него.
— Я не имею права отнимать у вас столь блестящие перспективы... Извините, что до сих пор удерживал вас... Вы свободны...
Воцарилось гнетущее молчание.Бам играл своей тростью.Трип поднял глаза на Мопа.Прошло еще несколько напряженных минут.
— Бам! — начал Трип жалобным голосом.
— Что?
— Ты сердишься на нас?
— Мы, может быть, зашли слишком далеко?
— Этот Трип так вспыльчив...
— А Моп — сущий порох...
— Но это вовсе не со зла.,.
— Это темперамент... да, темперамент... Бам закурил сигарету.
— Ладно, парни! Садитесь и слушайте меня внимательно...
Ужасная перспектива немедленной отставки совершенно уничтожила стремление обоих сообщников к независимости... Конечно, какого бы они ни были высокого мнения о себе, рассчитывать на свои литературные достоинства они не могли. А могли они рассчитывать на товарищескую поддержку своих конкурентов по газетному ремеслу?
«Девятихвостая кошка» яростно исполняла все пункты своей программы. Она хлестала направо и налево, а спины ее почтенных редакторов испытали уже не одно возмездие, соразмерное с силой их нападок на коммерсантов, которые по каким-либо причинам не были угодны Эффи Тиллингест, которая из Балтиморы сумело направляла шквальный огонь едких намеков и опасных разоблачений.
Это был публичный скандал. Но до сих пор, исключая два-три избиения, которые пришлось вынести Трипу и Мопу, серьезного противодействия не наблюдалось. Старик Тиллингест рассчитал точно. Сколько он знал тайн! Сколько сообщников было у пего! Его мемуары составили бы нечто вроде Красной Книги американского финансового мира. Дочь его черпала пригоршнями из этого арсенала вероломства и ловких подлостей.
Потерпевшие предлагали весьма солидные суммы, желая выкупить свои прошлые грехи.На бирже каждое утро с опаской открывали обличительную газету. Финансовые деятели исподтишка наблюдали друг за другом, чтобы насладиться картиной шока...
Какие имена скрывались под теми или иными инициалами? К кому относились эти намеки? Кого подразумевали в этом анекдоте? И начинались бесконечные комментарии... Впрочем, вычислять имя жертвы было несложно. И если б еще жертва могла узнать, кто именно предавал ее суду публики! Гарри сон и Диксон, разумеется, были только орудием. Что касается Бама, то его никто не знал, в редакции он появлялся редко. Никто не знал, куда скрылась Эффи. Да если б и знали о ее местопребывании, то мог ли кто-нибудь догадаться, что все эти атаки направлялись юной и красивой леди?
Какой же была истинная роль Бама? Вопреки своему характеру, он был слепым исполнителем. Напрасно Бам в письмах угрожал Эффи отказом от участия в деле, в котором он был жалкой марионеткой! Она отвечала уклончиво, ссылаясь на волю своего отца. И в душе оскорбленного Бама собирались тучи гнева и ненависти.
В тот день, когда происходила сцена, которую мы только что описали, Эффи объявила Баму, что пришло время решающей операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61