Соня не выдержала, взяла Ниночку и под видом дамы,
прогуливающей ребенка, пошла к гостинице посмотреть на своего
кумира. Вертинский, усталый, напудренный, нервный, вышел на
крыльцо, вертя в руках букетик, укрепленный на длинной светлой
палочке-держалке и обернутый двойным рядом плоеных бумажных
кружев. Соня, крепко сжимая Ниночкину руку, демонстративно
смотрела мимо него; Вертинский наклонился, подал девочке букет:
"Пгелесть какая". Соня покраснела, повернулась и быстро
поволокла Ниночку через площадь. Принесли мамочке вертинские
цветы вместе со слащовской грамоткой: "Тыловая сволочь!
Распаковывайте свои чемоданы! Я опять отстоял для вас Перекоп".
Генеральша долго читала грамотку.
- При чем здесь Перекоп?
- Яков Александрович смелый человек, - вмешалась полковница.
- Но армии больше нет, они не удержатся.
Через несколько дней объявился генеральский денщик, совсем
обветшавший, невоенный, в старом пальто, притащил из большого
дома мешок муки. Генеральша поцеловала старика:
- Нет уже армии, Федор Ильич, нигде мы уже не служим.
Старик вытирал слезы, крестил детей. На следующий день Врангель
на корабле "Великий князь Александр Михайлович" покинул город.
Несколько дней в порту и на площади страшно гудела толпа, но
потом враз замолчала, рассеялась и исчезла - в город вошли
красные.
По улице снова покатился шум, снова стреляли и совсем близко.
Несколько раз кто-то ломился в парадную дверь, но дверь устояла,
и дом оставили в покое. Слышно было, что стреляли в порту, но и
те выстрелы стихли. Из дома никто не выходил. Никто не спал,
даже дети. Вечером девочка вышла во двор за кошкой. Длинный двор
был развернут буквой "Г" от маленькой калитки с улицы в глухой
тупичок с летней кухней и двумя низкими каменными сарайчиками.
Девочка боялась позвать кошку и молча смотрела именно туда, на
сарайчики, полагая, что кошка там и спряталась. И как раз оттуда
спросили:
- Нина, бабушка жива?
- Жива.
- А мама?
- Мама жива.
- А кто еще в доме?
- Еще тетя Поливанова и Лиза.
- Бабушку позови.
Прабабушка вышла и через минуту вернулась в дом, и за ней
Владислав Донатович, очень худой, в грязной шинели.
- Вы ранены?
- Легко. Это чужая кровь. - Обвел всех глазами. - А где?...
- Не знаю, - сказала она. - Не знаю.
Его устроили в детской и тотчас начали стирать все, что на нем
было - переодеть его было не во что. К вечеру следующего дня
решили выстирать и шинель, поэтому на печке стоял большой бак с
водой, а шинель лежала возле печки. Когда в дверь - со двора -
застучали, прабабушка выбежала из комнаты, уволокла шинель и
отперла дверь. Вошли четыре солдата с узлом грязного белья,
бурого, в крови и вшах: "Все постирать". Таля бросилась к узлу
и, демонстрируя полную готовность стирать немедленно, начала
кидать белье в стоящий на печке бак.
- Разом не успеть, - сказала прабабушка. - Завтра приходите.
На следующий день они пришли снова, и снова с бельем. В кухне
стоял вонючий пар, на полу были лужи, солдаты потоптались по
лужам и ушли. Последний, большой парень с красным слюнявым ртом,
шутя направил на прабабушку винтовку, дудкой вытянул губы -
"пу-пу", - засмеялся и хлопнул дверью. Минут через пять он
вернулся и, смеясь, уселся у печки. Таля схватила палку и начала
помешивать кипящее белье, стараясь не глядеть на солдата. Солдат
поставил винтовку в угол, подошел к Тале и со спины схватил ее
руками за грудь. Таля молчала, вцепившись руками в палку, солдат
тянул Талю к себе, бак накренился, серый кипяток побежал через
край на ноги ей и солдату. Но он Талю не отпускал, а она не
отпускала палку, удерживая ею бак. Солдат рванул Талю, кипяток
хлынул потоком, солдат зарычал от боли, в кухню вбежала
прабабушка, Лиза и дети.
- Мама, - закричала Таля, - детей уведите.
Солдат схватил винтовку.
- Зверь, - завопила Лиза.
Владислав Донатович выбежал из комнаты и бросился на солдата.
Какое-то время они молча боролись, каждый перетягивал к себе
винтовку, но тут Таля, потеряв всякую возможность удерживать бак
с кипятком, отскочила от печки, кипяток рухнул на пол, и солдат
упал. Владислав Донатович вытащил его во двор, скоро вернулся,
взял шинель и винтовку и ушел снова.
Через два дня солдаты пришли, забрали белье, но про слюнявого
никто не спросил. Это ничуть не успокоило домашних, а то, что
солдаты не появились в ближайшие дни, показалось даже
подозрительным. Беды ждали отовсюду - с улицы и со двора, к
уличным окнам прабабушка вообще запретила подходить и уж тем
более открывать парадную дверь. Но Лиза и дети все-таки забегали
в гостиную и выглядывали из окон. Один раз Лиза вышла на
крыльцо, и дети из окна увидели, что сразу с противоположной
стороны улицы к дому бросились красноармейцы. Сами ли они
направились в дом, или привлекла их внимание Лиза, слишком
неожиданно появившаяся на крыльце, никто не знает. Дети убежали
первыми, а следом за ними с криком побежала Лиза. Когда
полковница, прабабушка и Таля вышли в столовую, Лиза, наверное,
была уже неживая - солдат тащил ее за косы, и она не кричала.
Домашние молча шли следом через столовую и гостиную и вышли на
крыльцо. Остальные солдаты с грохотом сбежали вниз и оттуда
глядели, как тот, кто волок Лизу, на каждой ступеньке подтягивал
ее голову за косы и бил лицом о камень. Когда солдаты ушли,
женщины спустились с крыльца - голова у Лизы была разбита, а
лица просто не было.
После гибели Лизы полковница не сошла с ума и по-прежнему все
понимала, только всюду искала Лизу - и в доме и в городе, и все
городские новости стали поступать в дом через нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21