— Да теперь он того... Отпуск взял по состоянию здоровья, сердечко у него, видите ли, стало пошаливать,— ухмыльнулся старый Ивичич.— Так всегда делают... Приемчик известный...
— Посмотрим, что будет дальше,— хмыкнул Франтишек.
— Пока он мог хапать, про сердечко не вспомнил, тогда оно его, заразу, не беспокоило! Сначала выстроил домишко себе, потом дочке с зятем, неизвестно еще, скольким дружкам-собутыльникам помог, и сердце тогда работало как часы. А тут сразу заболело!
— Погодите, стоит ниточке потянуться, весь клубок размотается. И то, что сейчас происходит, не продлится вечно.
— Ты рассуждаешь — как поп на проповеди. А на хрена мне справедливость на том свете!
— Я и не думаю о том свете.
— А что, по-твоему, может случиться? Поболеет и вернется к своим делам,— махнул рукой старик.
— Сомневаюсь.
— К нам не вернется, другое место найдет. Еще одну кормушку... Справедливость, она ведь, как всегда, слепа! — Ивичич, задрав матросскую тельняшку, почесал грудь и добавил: — А меня из-за куска трубки теперь будут таскать туда-сюда, выговор с занесением, выплачивать заставят даже за то, что другие уперли, вот и отдувайся как хочешь...
— Получается, значит, так: вы злитесь только потому, что вас прищучили, а его нет! И начхать вам на принципы! Почему вы дальше своего носа не хотите видеть? Вы же пожилой человек, неужели не понимаете, как обстоят
дела?
Ивичич сначала развел руками, как бы собираясь протестовать, потом потоптался вокруг Франтишека, стал, набрал воздуху, прошел еще круг, опять остановился и выдохнул:
— Все я понимаю...
— Если бы каждый из нас мог захапать, сколько душа попросит, вот тогда, по-вашему, все было бы в порядке, так?
— Глупости! — сказал Ивичич.
— Будь столько несунов, и тащить-то уже было бы нечего!
— Заткнись! — уже не на шутку рассердился Ивичич.
— Ладно, как знаешь...
Ивичич прислонился к стенке и после короткого раздумья выпалил:
— Хорошо! Выметать так выметать! Но уж одной метлой! Ловить надо не только малую рыбешку, но и больших акул!
— Это вы здорово сказали!
— Раз порядок, то для всех один. С этим я согласен,— вдохновенно, с прояснившимся лицом произнес Ивичич.
— Вот видите, наконец-то мы поняли друг друга...
— Нет, ты погоди! Я еще не закончил.— Старый слесарь отошел от стены и, подойдя вплотную к Франтишеку, добавил: — Скажи-ка, мне, мальчик мой, где нужно прежде подмести? У нас здесь или там? — показал он глазами куда-то вверх.— Откуда начинать? Ответь, раз ты такой умный!
— Везде надо подметать — и тут, и там,— ответил Франтишек.
— Так не получится,— помрачнел Ивичич.—По-моему, надо начинать с одного конца. С самого трудного.
— Хм,— усмехнулся Франтишек. Последняя фраза Ивичича не вызывала возражений. Однако словами райской или обетованной земли не приблизишь...
Не лучше ли помолчать и подумать?
На первый взгляд это дело кажется совсем простым. Белое есть белое, а черное есть черное. Белое кладем в один мешок, а черное — в другой. И все в порядке. Или не совсем?
Взять, к примеру, такую вещь, как собственность. Общество без особого труда может проконтролировать наши доходы за какой-либо период времени. Доходы любых граждан, в особенности тех, у кого они явно высоки и кто живет не по средствам. К подтверждаемым прибавляем ценности, которые человек получил по наследству или по дарственной, на этот счет есть официальные документы, тут все ясно; из общей суммы вычитаем затраты на насущные потребности и получаем сумму, из которой и будем дальше исходить. Правда, мы выслушиваем и возражения тех, кто располагает ценностями сверх легальных доходов. Слышите, как они надрываются, стараясь перекричать друг друга: ха-ха, затраты на насущные потребности, а что это такое и сколько? Один все прожирает, а другой готов помереть с голоду, только дай ему еще немного прикопить,— разве у всех у нас одинаковый аппетит, ха-ха, идите-ка вы, дорогой, к черту с вашими расчетами! Запомним это возражение и посмотрим на вещи шире — ладно, допустим, у вас небольшой аппетит и вы предпочитаете отказываться от еды, только бы заполучить собственный особняк; так, вычтем минимум и взглянем на результат. Что же мы обнаружим? Всякое. Но если стоимость вашего добра в несколько раз превышает размер дохода, то тут, кажется, все ясно. Или не совсем? Вот доктор Релей. Пятнадцать лет назад он приехал сюда с одним чемоданчиком. Может, он хороший и даже замечательный врач, а может, нет, блестящая ре
путация — это еще не всегда подлинный блеск... Дом в полтора миллиона, машина за тридцать семь тысяч инвалютных крон, кое-что сверх того, так о чем тут еще спорить? Или возьмем этого нашего, который сейчас якобы сердечной болезнью мается,— видно, маловато ума у его дочки и зятя, коли они из-за своей ненасытности подбивают его на разные темные делишки; или еще пример — тут Франтишек на мгновение засомневался, можно ли его поставить в один ряд с предыдущим, но, подумав, решил, что даже нужно. Так, значит, еще один пример — его сестра и зять. Разве не ясно, что в итоговом балансе у них концы с концами не сойдутся? Тут же ничего не поделаешь — цифры говорят сами за себя, даже если речь идет о близких родственниках. Соотношение возможного и реального в этом случае тоже явно перекошено. Ядовитая слюна, которой, по словам сестры, исходят прохожие при виде их особняка,— это не только признак обычной и вечной человеческой зависти. Исходят слюной или нет — не столь уж и важно, важно другое: людей не обманешь! Выходит, Зузанночка, что ваш каторжный труд, ваше самоотречение — все шито белыми нитками!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46