Или другие примеры... Хотя стоит ли их рассматривать? Наверное, не стоит. Герои этих примеров — из разных общественных слоев, у них разные профессии. Они могут отличаться друг от друга чем угодно — возрастом, полом, общественным положением, образованием, вероисповеданием и даже партийной принадлежностью, отчего вся ситуация кажется еще серьезней, почти безысходной. И распространяется эта болезнь вширь, захватывая все новые и новые, еще не зараженные территории, подползает незаметно, окружая со всех сторон, действует коварно: одного сразит прямым ударом под дых, другой сам клюет на ее приманку; положение критическое, нужно срочно что-то предпринимать.
Только что?
Обо всех этих делах Франтишек недавно разговаривал с доктором Костовичем.
— Вот так я смотрю на эти вещи,— отстаивал свою позицию Франтишек, не соглашаясь с доктором Костовичем.— А вы очень уж снисходительны.
— Что делать, друг мой, такие мои годы,— улыбнулся доктор.— В истории человечества подобное встречалось много-много раз. Ничего нового под солнцем.
— Значит, люди, как и прежде, должны по-волчьи скалить зубы?
— Люди есть люди,— печально заключил Костович.
— А я на это гляжу как... как...— Франтишек засомневался, не слишком ли сильное слово он подобрал.— Да, как на саботаж! — решительно выпалил он.
— Саботаж? Чего?
— Чего угодно. Самого заветного и чистого. Саботаж завещания. Завещания моего детства! Вы понимаете меня?
— Вашего детства,— покачал головой доктор Костович.— И что вы предлагаете?
— Не смейтесь надо мной, я говорю, что чувствую...
— Помилуйте! Какой смех? Это прекрасное завещание, оно и меня могло бы увлечь...— быстро возразил доктор.— Так что же делать? Испытать более жесткий курс?
— Надо навести порядок,— проворчал Франтишек.
— Видите ли, друг мой,— начал развивать свою теорию старый юрист.— Минуту назад вы сказали, что следует установить контроль за тем, чтобы законные доходы человека соответствовали фактическим. Хорошо. Но ведь мошенники сразу же приспособятся к новой ситуации. А как быть с теми, кто, предвидя это заранее, не стал бы вкладывать наворованные деньги в крупные, заметные вещи, а превратил их в золото, драгоценности или вклады, скажем, в каком-нибудь швейцарском банке?
Хм, а ведь он, пожалуй, прав, подумал Франтишек. Этот Костович в своем деле собаку съел.
— Сущность останется прежней, но форма изменится... Хотя я и допускаю, что сфера действия всяких деляг сузится и число их сократится...
— Вот видите, это уже кое-что!
— Только...— сразу же отрезвил его доктор Костович,— только все это может обернуться еще большим злом...
— То есть?
— Вот послушайте. Может, я и ошибаюсь, но может случиться и так, как я сейчас скажу,— доверительно, понизив голос, начал доктор.— Вы говорили мне о подтверждаемых доходах. Их, конечно, можно подсчитать. Но даже существенная разница между размером дохода и суммарной собственностью еще не означает, что мы имеем дело с преступлением. Мы не можем всех стричь под одну гребенку, подозревая в каждом спекулянта, мошенника или взяточника!
— Это почему? — озадачился Франтишек.
— По одной простой причине,— улыбнулся доктор
Костович.— Ведь некоторые из них, друг мой, и об этом не следует забывать! — он поднял вверх указательный палец,— некоторые из них наживали добро очень долго — в течение всей жизни! Понаслаждаются им короткое время, и конец — пожалуйте, уже на тот свет!
— Вы шутите...
— Упаси бог! Увы, это правда. Как быть с теми, кто всю жизнь трудился не покладая рук — в свободное от работы время, все субботы, воскресенья, праздники, отпуска? Годы, десятилетия они не видели собственных детей, семью, делали одну левую работу за другой. Как быть с ними?
— Те никогда не нахапают много, особо крупное богатство достигается иным путем,— возразил Франтишек.
— Согласен, но все-таки доход у них гораздо больше, чем у вас при одной зарплате.
— А доход от левой работы и есть, по сути дела, незаконный доход,— не сдавался Франтишек.
— Друг мой, не будьте столь строги, в нынешние времена это ни к чему. Незаконный... Скорее, это доход, не обложенный налогом, но все-таки трудовой.
— Ладно, назовем его так,— уступил Франтишек.
— Что же получится, если, проводя жесткий курс, мы затронем и таких трудяг? — Доктор Костович поднял брови.— А вот что. Мы отобьем у них охоту к левой трудовой деятельности, и они, вместо того чтобы работать, предпочтут сидеть по домам или по пивным. А кто заполнит образовавшуюся брешь? Кто?
— Найдется кто-нибудь...
— Вашими бы устами... Кто? Может, служба быта? — засмеялся доктор Костович.— Неужели здесь можно обойтись без частной инициативы? Не кажется ли вам, друг мой, что в этой сфере у нас и так хватает проблем?
— Доктор, вы можете так запутать человека, что у него уже и мозги набекрень,— вздохнул, сдаваясь, Франтишек.— Но какой-то порядок все же должен быть...
— Это правда,— утвердительно кивнул головой старый юрист.— С этим, друг мой, я совершенно согласен, только, как видите, такие дела следует решать осмотрительно, все не так просто, как кажется на первый взгляд.
— Надо же, черт возьми! — в сердцах проворчал Франтишек.
— Черт это не возьмет,— задумчиво проговорил Костович и замолчал, рассеянно глядя куда-то перед собой.— Самое ужасное,— сказал он через минуту,— что сбиваются с толку люди в подавляющем большинстве своем честные, возникают разочарование и апатия. Бросается тень на самые благородные цели. А что может быть хуже?
Да, старый юрист попал в точку! Тень на самые благородные цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46