1 Лиро-эпическая песнь о несчастных влюбленных Баян и Козы.
— Ой, господи, — испугалась от неожиданности Ай-аже. Она дошла уже почти до окраины аула и теперь, резко остановившись, огляделась по сторонам. — Бис-милла, бисмилла... Откуда он... джинн или шайтан?..
— Это я, Косайдар. Я стою на вершине горы. Сейчас приду! А рядЬм со мной здесь... — Но кто рядом с ним, сказать он не смог — девушка зажала ему рот ладонью.
— Напрасно, — сказал Косайдар, беззвучно смеясь,— Теперь тебя начнет искать твоя бабушка, будет беспокоиться.
— У меня нет бабушки, — сказала девушка.
— Ну, тогда никто не будет искать. Пошли.
Вершина горы представляла собой плоскую, изогнутую дугой площадку, заросшую серебрящимся ковылем. От самого центра ее уходил вниз глубокий овраг с петляющим, извилистым входом. На лунном свету он как бы дымился голубоватой пылью. Некоторые места его темнели округлыми котлованами.
— Пойдем так... Девушка не возражала.
Зиявшие глубокими провалами, эти темные пятна в овраге оказались зарослями высокого кустарника, местами редкого, местами же стоявшего тесной, сплошной стеной. Снизу ветки его густо оплетал ковыль. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Старый, вековой овраг с круто и высоко уходящими склонами еще не отдал накопленное дневное тепло. Переполнявший его мягкий теплый воздух, казалось, застрял в ветвях кустарника.
— Давайте посидим, — сказала девушка, первой вошедшая в заросли, останавливаясь на небольшой, с трехкрылую юрту, полянке.
— Сыро ведь...
"Я дурак", — тут же пронеслось в голове у Косай-дара.
— Ну и пусть, — отозвалась девушка. — У меня ноги устали.
Косайдар поспешил исправить свою ошибку.
— Погоди... — Он снял с девушки пиджак, сложил его подкладкой наружу, намереваясь постелить на землю.
— Оставьте, — испугалась девушка. — Нельзя садиться на мужскую одежду.
Косайдар опять смешался.
— Мы ведь вдвоем — один человек, — зашептал он потом девушке на ухо. — Так что можно.
Но девушка не согласилась и теперь.
— Нарвем лучше травы, — сказала она.
Нагнувшись, они нарвали немного травы. Сели рядом и обнялись, накрывшись пиджаком. Земля была совсем не сырой. Ковыль, до которого не дотрагивалась ни одна скотина, казался верблюжьей шерстью. Густой, мягкий и теплый.
— Какая ты суеверная, — сказал Косайдар.
— Я знала, что встречусь с тобой, — сказала девушка.
— Что, на бобах гадала?
— Здесь вот... — пробормотала она. — Именно здесь, в этом кустарнике, он и пасся.
— Ваш серый телок?
Девушка взглянула на него, словно силилась вспомнить, кто он такой, и снова ушла в себя.
— А-а, — понял Косайдар. — Это ты все про того иноходца... которого Айбас оставил.
— Я же сказала, — неожиданно повеселела девушка, — иноходца оставил не Айбас, это Баян его оставила. Чтобы Козы, который выехал следом, мог пересесть, когда лошадь его устанет; В этом овраге она и стреножила иноходца...
— Теперь понял, — сказал Косайдар. Крепко обняв, он тесно прижал девушку к себе. — Потому-то эта гора и называется Жорга. Ну, а та, с горбами, называется Жауыр, потому что Баян и там...
Девушка звонко рассмеялась.
— Интересно вы рассуждаете, Косайдар. Разве невеста будет дарить своему любимому какую-то дохлую лошадь с натертой спиной?
— А как же тогда? — спросил Косайдар.
— Так, как в песне. В том месте Айбас-батыр оставил одну из своих лошадей, загнанную и больную.
— Э-э... -О-о!..
Прижав к себе беззвучно смеющуюся девушку еще теснее, Косайдар поцеловал ее несколько раз подряд. Губы ее уже не были холодными, как тогда, на вершине. Но не было в них и ничего такого особенного. Обыкновенные губы. Обыкновенная девушка. Балкия, впрочем, думала, кажется, иначе. Крепко обвила рукой его шею.
— Спать хочу, — сказала она дурашливо.
— Тогда поспим.
Разжав объятия, Косайдар лег на спину. Девушка ничуть не смутилась. Не задумываясь, она обняла его за плечи, тесно легла рядом и положила голову ему на грудь.
Косайдар посмотрел на небо. Над ним расстилалась безоблачная бледневшая синь. Звезды заметно потускнели. Рассвет был уже совсем близок.
"Я дурак, — подумал Косайдар о себе во второй раз за этот вечер. — Был бы кто на моем месте посмелее, не болтал бы впустую столько времени, давно бы уже..." Кровь у него кипела, сердце в груди так и стучало. Но как начать, он не знал. Ну, а девушка будто и впрямь уснула — лежала без единого движения. Кончиком косы Косайдар провел ей по лицу, и она, с трудом разлепив, приоткрыла действительно сонные глаза.
— Не замерзла?
— Нет, милый.
Он перевернулся на бок, и она, положив голову ему на руку, снова смежила веки. И, сжавшись в комок, вся приткнулась к нему, то ли желая согреться, то ли просто ей было удобно лежать так.
— Ты меня любишь? — спросил Косайдар, не найдя никаких других слов для того, чтобы начать.
— Я ведь сказала, — отозвалась девушка. — Я все сказала...
"Вот оно!" — подумал Косайдар. Но все же он решил уточнить:
— А как ты... чем... чем ты это докажешь?
— Я с тобой... Я твоя... Навечно... — Она уткнулась лицом ему в грудь, как проголодавшийся младенец, ищущий сосок матери.
Теперь у Косайдара, который весь вечер только и думал об одном, не осталось никаких сомнений. Задрожавшими руками он перешел к решительным действиям. Но девушка, словно вдруг испугавшись чего-то во сне, тут же вскинула голову. Она удивленно и озадаченно поглядела на Косайдара и, не сказав ни слова, села. Не ожидавший от нее сопротивления, Косайдар приписал это ложной стыдливости. Он снова обнял ее и уложил рядом с собой. Но сколько он ни бился, навстречу ему она не пошла. Наоборот, видя его настойчивость, она наконец даже встала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141