Все-таки какая она странная! Кем же она была на самом деле? В эту минуту она не была похожа ни на молодую англичанку, с которой он познакомился вчера, ни на смешливую девчонку, каковой она была еще минуту назад. Он терялся в догадках.
Она опять повернулась к нему спиной и смотрела на луну. Он подошел к ней, на ее лице витало выражение отрешенности. Кем бы ни была она на самом деле, он не сможет забыть ее с этой минуты. Джон испытывал к ней одновременно боязнь, влечение, желание дотронуться до нее, но, однако, он знал, что это невозможно, если она сама этого не захочет. Знала ли она свое настоящее происхождение? Возможно, она была подкидышем или принцессой крови, но только не внучкой Уэллса. О, нет! Только не это! В ее чистом профиле, в грациозной и гордой посадке этой маленькой головки ничего не напоминало Уэллса. И это его обнадеживало.
— Прошу вас, уезжайте, — нарушила она молчание. — Оставьте нас нашим воспоминаниям, нашему прошлому. Позвольте нам жить своей жизнью в тишине к спокойствии, как раньше. Возвращайтесь к себе, в современность, ваше место там. А наше — здесь, в прежнем мире.
— Кэт, — спросил он, — вы тоже ИХ видите?
— Нет, — спокойно ответила она, — я никогда ИХ не видела.
Она не хотела поворачиваться, чтобы не встречаться с его взглядом. Он тщетно ждал, затем вышел, оставив ее у окна в свете луны.
Ему было приятно вернуться в комнату, обогретую пылающим камином, где сэр Ричард, леди Мэри и Филипп Уэбстер ели ростбиф с картошкой и отварной капустой.
Уэбстер читал телеграмму. Он поднял голову, когда Джон Блэйн садился на свое место, и сказал:
— Всякая надежда, кажется, потеряна, сэр Ричард. Они не могут найти средств для поддержания еще одного исторического памятника. Три миллиона безработных, восемь тысяч начальных школ,которые нужно построить, и т.д. — Он остановился.
— Не проявляю ли я нескромность, оставаясь здесь? — спросил Джон Блэйн.
— Нет, нет, ну что вы! — запротестовал сэр Ричард. — Мы зашли так далеко в наших делах, что секретов быть не может. Продолжайте, Уэбстер! Наше правительство отдает предпочтение всему, оставляя на последнем месте памятники с многовековой историей.
Леди Мэри, аккуратно положив вилку и нож на тарелку, обратилась к Уэбстеру:
— Существует еще один выход, Филипп.
— Леди Мэри, надеюсь, вы не хотите на самом деле обратиться за помощью к призракам? — добродушно воскликнул Уэбстер.
Уэллс положил ему горячий ростбиф с гарниром и вышел.
— Я ненавижу это слово! — воскликнула леди Мэри, и ее тонкое лицо запылало. — Эти духи более реальные, чем мы с вами. По крайней мере, в моем присутствии не смейте ИХ больше называть призраками. ОНИ живые. Мы находимся здесь у НИХ дома. Нельзя же отнять у них ИХ жилище. ОНИ существуют, я знаю. Ричард, ну скажите же вы им! Ведь ОНИ существуют, правда? Ну, отвечайте! Скажите «да» или «нет»!
Сэр Ричард пил свое вино маленькими глотками; тщательно вытерев губы салфеткой, он сказал:
— Друг мой, я могу сказать лишь то, что не несу за НИХ никакой ответственности. Я отвечаю только за вас и за себя, а также за мои земли и фермеров, которые на ней живут. Я должен принять решение на реальной основе.
— Прекрасно! — отрезала леди Мэри. — Я прошу вас всех троих дать мне несколько дней. В замке имеется пятьдесят комнат, есть места, которые мы никогда не посещали. Я уверена, что где-нибудь спрятаны сокровища.
Джон Блэйн облегченно засмеялся, поскольку разговор перешел на реальную почву. Чтобы еще больше разрядить атмосферу, он сказал:
— Леди Мэри, я понимаю, что вы шутите. Спрятанные в недрах сокровища — это классический сюжет для замка.
Леди Мэри подняла на него свой спокойный взгляд.
— Я не уверена, стоит ли вам объяснять это, поймете ли вы. Нужно обладать «чистотой сердца» — я не могу найти другого
термина, — чтобы увидеть ИХ. Я имею в виду хороших, тех, кто нам помогает. Иначе плохие восторжествуют, будут использовать нас, вы понимаете?
— Нет, леди Мэри, — воскликнул Джон Блэйн. — Я совершенно ничего не понимаю, откровенно говоря.
— Вы просто не пытаетесь понять, — сказала она. — Надо обострить все свои чувства, совершенно забыть о своей плоти. Вот тогда и можно услышать шум, о существовании которого раньше и не подозревали. Этот шум похож на звук, светлую,' звонкую выдержанную ноту. Вы находитесь как будто бы у входа в длинный тоннель, в конце которого маячит свет. Затем вы концентрируетесь всем своим существом на этот свет и формулируете свою просьбу. Иногда появляется какой-то образ, иногда нет. Но всегда получаете ответ или, по крайней мере, чувство спокойствия или удовлетворения овладевает вами.
Если же вы ничего не видите и не слышите, тогда нужно подождать несколько дней, и тогда, может быть...
Она встретила его недоверчивый взгляд и слегка улыбнулась.
— Вы не понимаете, мой бедный друг? Но это правда. В странах, более древних, чем наша, в Азии, например, этот феномен хорошо известен. Он называется ПРАНОЙ и описывается во многих книгах. Речь тут идет не о призраках или других подобных глупостях, а о том, чтобы человек проник в другую плоскость. Разумеется, чтобы высказанная просьба была выполнима, нужно очень захотеть. И тогда...
Она говорила так просто и убедительно, что он расчувствовался и вспомнил разговор со старым священником, совершавшим богослужение на похоронах его матери.
— Это была необыкновенная женщина, — сказал он, в тот тихий осенний вечер стоя рядом со свежезасыпанной могилой, когда все разошлись. — Я особенно ценил в ней деликатность и интуицию. Разносторонняя в жизни, она будет вечной после смерти.
— Что вы хотите этим сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61