Новое предприятие так рекламировано — и с самого начала замешано в темные делишки! Это обойдется дороже пяти тысяч лат. — Нагайнис ухмылялся, глядя Цеплису прямо в лицо. — У вас ведь нет недостатка, в деньгах и в своем обороте вы даже не заметите такую мелочь. Где это видано, собирать через агентов деньги от покупателей и не отдавать акции? Нынче у нас не те времена! — Нагайнис собрался уходить, видя, что Цеплис больше не желает его слушать.
— Делайте, что угодно. Мы вам акции не продавали и поэтому выдать не можем. Вообще мы не желаем иметь вас среди акционеров, и я никогда не продам вам ни одной акции. Что вы там покупали у Удриса, меня не касается, — Цеплис определенно дал понять, что разговор окончен.
— Мы еще посмотрим, можно ли так обманывать людей через своих агентов! — почти прокричал Нагайнис, с силой захлопывая дверь кабинета.
Весь этот разговор и мошенничество Удриса не предвещали ничего хорошего. Цеплис знал, что Нагайнис ничего не может ему сделать. И все же было бы лучше, если бы их не связывали с аферистом Удрисом. Нагайнис действительно может обратиться в уголовный розыск со своим дурацким заявлением, и тогда будет трудно полностью отмежеваться. У людей останется впечатление, что кое-какие связи все-таки были, поскольку в природе человеческой — всегда верить худшему. Ну, а удовлетворить ни на чем не основанное требование Нагайниса было бы просто глупо. По-
чему пять тысяч, а не пятьдесят? Нет, тут уж делу ничем не поможешь, будь что будет, — успокаивал себя Цеплис.Зазвонил телефон, и Цеплис вздрогнул — овладев-" шее им с утра беспокойство еще не улеглось. Звонил Дзилюпетис — спрашивал Цеплиса, не был ли арестованный Удрис тем самым, который участвовал в учредительном собрании общества «Цеплис», а затем в общем обеде и ужине. Цеплису оставалось лишь подтвердить, что это действительно тот самый Удрис. Дзилюпетис весьма сожалел об этом обстоятельстве, так как Удрис теперь ссылается на свои знакомства и якобы назвал всех участников того ночного пира. Ему крайне неприятно, ибо подобное знакомство, само собой разумеется, может повредить доброму имени Дзилюпетиса и его общественному положению. Обычно, он бывает весьма осторожен и не каждого принимает в свою компанию, но в тот раз полностью положился на рекомендацию Цеплиса и не мог себе представить, что придется иметь дело с аферистами. Теперь уже нельзя ничего исправить, но впредь придется быть еще осторожнее. Ему необходимо оберегать свое положение и репутацию.
Слова Дзилюпетиса звучали для Цеплиса как пощечины. Разве мог он это предвидеть? А теперь холодный тон и недвусмысленные речи деятеля государственного банка следовало воспринимать как предупреждение. Конечно, все это было выражено деликатно и сдержанно, но решительно и достаточно ясно. А если до Дзилюпетиса дойдут еще и угрозы мыше-ловочного фабриканта, то у него будут все основания думать, что Цеплис действительно связан с арестованным Удрисом. Это может пошатнуть положение Цеп-лиса не только в глазах Дзилюпетиса. Другие акционеры тоже станут смотреть на него косо. Как же теперь выпутаться из этих неприятностей? Цеплис действительно не знал, что придумать.
Нагайнис же, выйдя от Цеплиса, ясно понял, что на сей раз Удрис его здорово надул. Ни за что, ни про что выбросить пять тысяч лат! Векселя Удрис наверняка положил в кассу, а деньги прокутил. Цеплис
тоже не дает себя запугать, хотя неприятностей-то ему все-таки можно наделать. Нагайнис просто расскажет всем то же самое, что он сказал Цеплису. Кто тогда сумеет докопаться, как оно было на самом деле, раз Удрис сидит в надежном местечке и не так-то скоро выйдет на волю? По правде говоря, Цеплис полностью заслужил такую месть. «Подумаешь! — возмущался Нагайнис, — они, видите ли, не желают иметь меня среди акционеров и никогда не продадут мне ни одной акции! Что, мои деньги хуже ихних? Или кирпичи от них потрескаются? Сами хотят заграбастать большие барыши, а мне не дать ни сантима. Ну, рвите, рвите, только не подавитесь. Я-то уж буду честно есть свой хлеб и не разорюсь из-за пяти тысяч!» Так утешал себя Нагайнис, хотя ему и было очень досадно, что Удрис оказался пронырливее его.
Когда Нагайнис уже почти утешился, ему вспомнился Сескис. «Да, как же теперь разделаться с ним? Неужели же отдать обратно все деньги? Тогда Сескис ничего не потеряет, и я один окажусь обманутым дураком. Нет, так не пойдет! Если я теряю все, пусть теряет и Сескис. Ведь мы рисковали оба: он — деньгами, я — векселями. Если я потерял пять, уж он во всяком случае должен потерять полторы тысячи!» И Нагайнис решил не отдавать Сескису ни сантима из денег, предназначенных на покупку акций.
Но ведь Сескис еще и не заплатил всего. Значит, его убыток будет только одна тысяча. «Этот господин слишком уж легко отделается. Нет, так не годится. Сескис должен потерять всю условленную сумму. Но если до него докатится вся эта история, он уже не отдаст остальных денег. Надо заполучить их, пока Сескис еще ничего не знает. Да, это надо сделать сейчас же — куй железо, пока горячо!» И Нагайнис пошел получать у Сескиса остальные пятьсот лат.
Хотя арест Удриса, наглость Нагайниса и недвусмысленная холодность Дзилюпетиса произвели тяжелое впечатление на Цеплиса, ему было некогда Преда-
ваться мрачным мыслям. Более свободными были у Цеплиса лишь вечерние часы, предназначенные для Берты. Но в эти часы он решил не думать о делах и выполнял это решение. Кроме того, ему часто приходилось выезжать из Риги на строительство кирпичного завода, осматривать сделанное и поторапливать с дальнейшими работами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133