— На войне бывают удачи и неудачи. Та датская армия, которая в прошлом году выступила в Ломбардию, покрыла себя славой. О ее подвигах поют песни. Она сражалась под Кремоной, где стояли французы, и теперь этих датских солдат называют кремонскими соколами.
— Что за чушь! — сказал обер-кухмистер.— Итальянский мо-пах заманил их в сточную канаву, которая впадает в реку По. Говорили, что там произошло что-то вроде сражения и кое-кому даже удалось выбраться оттуда живым. Но позвольте спросить вас, что получили кремонские соколы, которые не сложили там свои головы? Мне рассказывал об этом один немец, побывавший там, так что я это знаю наверняка. Когда уцелевшим должны были уже выплатить жалованье, их офицер граф Шлибен в Венеции проиграл в кости все причитавшиеся им деньги. Домой им не на что было добраться, и их, точно баранов, погнали в Карпаты и велели воевать с диким племенем мадьяров. А теперь нас снова уверяют, что им обещано жалованье, а королю — сто тысяч луидоров, если войска переправятся через Карпаты. Только одна награда ждет ;>тих смертников, если они переправятся через горы,— еще две тысячи трупов.
— А мне страсть как хочется увидеть горы,— сказал человек у вертела.— Должно быть, здорово там воевать. Уж лучше потерпеть поражение в горах, чем одержать победу в сточной канаве.
Тут обер-кухмистер спросил:
— А что думает об этом Йоун Регвидсен, воевавший с сатаной и призраками на Гекле?
Но Йоун сказал только одно: ему-то ясно, кому достались денежки.
— Получай за это,— закричал человек у вертела, отвешивая оплеуху Йоуну, который сидел на колоде. Удар был такой сильный, что Йоуп растянулся на полу.
На следующий день в кухне снова завязалась перепалка, и тут Йоун кинулся на своего начальника, который так рвался воевать в горах, стащил с него штаны и хорошенько ему всыпал. Протрубили сигнал тревоги. Полковая стража схватила крестьянина и потащила его к начальству. Офицеры — все до одного немцы — готовились к выступлению на юг, в Карпаты, и хлопот у них было вдоволь. К тому же почти все офицеры были изрядно навеселе и никак не могли столковаться между собой, как им быть с преступником. Одни хотели тут же четвертовать его, не теряя времени, то есть вырезать ему сначала сердце, наказать плетьми, а уж потом переломать кости, как и надлежит поступать по закону со всяким нарушившим субординацию в королевских войсках. Другие же настаивали на точном соблюдении параграфов закона, ибо справедливость нужна всегда, как бы люди ни были заняты. Наконец дело дошло до самого полковника, который по велению датского короля завербовал это войско, как и многие другие, и был облечен властью вершить в нем суд и расправу.
Так случилось, что крестьянин из Скаги отстал от своего полка, и на сей раз ему не довелось повоевать на юге за своего всемилостивейшего монарха.
Полковник, о котором упоминалось выше, был знатный и ученый дворянин, граф, барон и юнкер из Померании. Жил он неподалеку в рыцарском замке, куда и повели Йоуна Хреггвидссона. У ворот замка стояла стража с саблями наголо. В зале с большими окнами, через которые виднелись цветущие яблони в саду, сидел худощавый кавалер в шитом золотом мундире, в парике, опоясанный саблей, с белоснежными кружевными манжетами, в желтых шелковых панталонах и красных ботфортах, которые у колен образовывали двойные складки. Поверх всего был накинут синий бархатный плащ, такой длинный, что полы его лежали на ковре. Одну руку, согнутую в локте, он поставил на стол, подперев указательным пальцем бледную щеку, а другой перелистывал страницы толстого фолианта. Это и был сам полковник. Рядом с ним сидел неподвижный, как столб, адъютант, уставившийся в одну точку прямо перед собой, а напротив низко склонился над столом писец.
Страж Йоуна объяснил привратнику, что он привел некоего Иоганна Реквица из Исландии, который задал взбучку старшему по чину. Привратник доложил адъютанту. Все это время начальник не отрывал глаз от книги. Одну руку он положил на зфес сабли, а другой по-прежнему подпирал щеку. Адъютант передал ему, что привели исландца. Полковник велел Йоуну не переступать порога, а слугам приказал распахнуть настежь все окна. По залу загулял сквозняк. С минуту полковник молча с усмешкой разглядывал Хреггвидссона. Затем вдруг запахнул плащ, вскочил и быстро прошелся по залу, потягивая носом в сторону крестьянина. Потом снова сел, взял не торопясь понюшку из серебряной табакерки и предложил остальным последовать его примеру. Потом, псе еще не отводя пристального взгляда от Йоуна, произнес несколько слов по-немецки, которые расслышал только адъютант. Не двигаясь с места, адъютант отрывисто сказал Йоуну по-датски:
— Мой господин вычитал в знаменитых фолиантах, будто от исландцев пахнет столь дурно, что, разговаривая с ними, следует держаться с наветренной стороны.
Йоун не ответил ни слова, и адъютант продолжал:
— Мой господин прочел там же, что в Исландии, в горе, которая зовется Геклой, находится обиталище самого дьявола и осужденных грешников. Это верно?
Йоун ответил, что не станет отрицать, и адъютант заговорил снова:
— Мой господин вычитал из книг, что, primo, в Исландии больше привидений, чудовищ и чертей, нежели людей; secundo, что исландцы закапывают акулье мясо в навозные кучи, а потом жрут его; tertio, что исландцы, когда они голодны, снимают с себя башмаки и жуют их, как оладьи; quarto, что исландцы живут в землянках; quinto, они ни на что не годны; sexto, исландцы предлагают своих дочерей чужеземцам, чтобы те спали с ними; septimo, исландская девушка считается непорочной, пока у нее не родится седьмой внебрачный ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135