— Не понимаю твоего упрямства,— сказала она.— Любую встречу в Монреале можно спокойно отменить.
Хетер выдержала взгляд матери. Так всегда: что бы она ни говорила, ничто не принимается во внимание. Она начала было объяснять, но осеклась. И наконец сказала:
— Там сейчас Поль Таллар.— Хетер увидела, как глаза матери сразу впились в нее.— Мы... мы любим друг друга.
Дженит перестала нервно теребить платье. Она замерла, а потом произнесла: — Не говори глупостей, Хетер. Ты же знаешь, это абсолютно невозможно.
Старые дамы, наблюдавшие за ними поверх вязанья, не заметили в Дженит никакой перемены. Разве что она слегка побледнела, но улыбка в ответ на кивок знакомых была любезной, как всегда. Краем глаза Дженит заметила, что к ним приближается Флоренс Мердок, и, мило улыбнувшись, непринужденно обернулась к своей постоянной подруге по клубным комитетам.
— Все готово,— объявила Флоренс Мердок.— Сегодня будем играть в солнечной гостиной. И мы нашли нового в нашу четверку,— она коснулась пухлыми пальчиками руки Дженит и театральным шепотом добавила:— Это миссис Фалконридж. Мы встретились вчера за чаем. Уверена, она окажется одной из самых милых американок,— и, обернувшись к Хетер, спросила:— А вы так и не играете в бридж?
— Хетер делает вид, что презирает бридж,— сказала Дженит весело и стала рыться в черной сумочке, которую постоянно носила с собой, ища носовой платок.
Флоренс Мердок рассмеялась.
— Я тут читала недавно Сомерсета Моэма. Вам следует прочесть, Хетер. Мистер Мозм утверждает, что хороший бридж надежней всякой страховки. Или что-то в этом роде.
— Хетер читает все,— поспешила Дженит.— Ты помнишь это место, милочка?
Хетер помнила. Моэм писал, что научиться хорошо играть в бридж — значит застраховать себя от скуки в преклонном возрасте.
— Ну конечно! Вы всегда были такая умница по части книг, дорогая,— не унималась Флоренс Мердок.
Она повернулась к Дженит и стала со множеством подробностей рассказывать про миссис Фалконридж. Дженит вспомнила, как бедный генерал Метьюн еще прошлой зимой говорил, что в целом американцы, по его мнению, становятся лучше. Она пообещала через несколько минут присоединиться к играющим, и Флоренс Мердок удалилась. Старые дамы продолжали считать петли.
Когда Дженит повернулась к Хетер, она обнаружила, что дочь исчезла. Оставшись одна посреди гостиной, Дженит глубоко втянула в себя воздух и вздернула подбородок. Зажала сумочку под мышкой, стиснула в руке белый платок. Снова глубоко вздохнула и, не спеша, ровным шагом пошла к конторке, зная, что на нее устремлены все глаза. Когда она затворила с клерком, голос ее звучал как голос истой англичанки.
— Пожалуйста, закажите мне междугородный разговор,— распорядилась она.— С Хентли Машшином в Монреале. Я буду в солнечной гостиной, соедините меня.
47
Ночью Хетер спала плохо и на следующее утро проснулась в семь. Воздух был соленый от тумана, а за окном — сплошная серая пелена. С час Хетер лежала без сна, мысли лихорадочно сменяли одна другую, но постепенно она успокоилась и снова задремала. В половине десятого Хетер пробудилась окончательно. Она чувствовала себя отдохнувшей, но берег все еще тонул в тумане, и Хетер слышала за окном детские голоса, дети жаловались на погоду. Она быстро оделась и спустилась к завтраку.
Когда Хетер вошла в столовую, там почти никого не было. Она направилась к столику у окна, где они обычно завтракали с матерью, и вдруг остановилась: за столом вместе с Дженит сидел Хантли Макквин. Круглый, солидный, как всегда, он «ашно кивал каким-то словам Дженит. Тяжелое лицо состояло из одних окружностей и полукругов, кустистые брови подняты вверх, углы рта опущены вниз. Очертания круглого подбородка уравновешивались жирными складками на затылке. Несмотря на жару и духоту, Макквин был в темном деловом костюме и с галстуком бабочкой в горошек. Круглая голова куполом высилась над плечами, завитки волос, словно подкова, окружали макушку. Макквин увидел Хетер и с явным усилием улыбнулся, шея медленно вытянулась вперед, как у черепахи, старающейся быть дружелюбной.
Хетер села, развернула салфетку и улыбнулась официантке, которая подошла взять заказ. Макквин, вскочивший было при появлении Хетер, снова сел.
— Хетер!-— возмутилась Дженит.— В конце концов, у нас гость!
Хетер углубилась в меню.
— Я заметила,— отозвалась она.
— Хетер! Макквин кашлянул.
— Ну, ну, Дженит. Все в порядке. Я все понимаю.
— Что-то мне сегодня ничего не хочется, Мэри,— сказала Хетер официантке.— Пожалуй, апельсинового сока и гренок будет достаточно. И еще кофе.
АЛакквин снова прокашлялся.
— Итак, дорогая. Мы тут как раз говорили с твоей матерью.
— Могу себе представить,— отозвалась Хетер. Дженит улыбнулась знакомым, сидевшим за два
столика от них, потом перевела глаза на дочь, и голос ее зазвучал ласковее, чем когда-либо.
— Ты же знаешь, Хетер, мы думаем только о твоем благе. Хантли добирался к нам с ужасными неудобствами. Вы ведь всегда не любили эти вагоны с кондиционерами, правда, Хантли? И представляешь, ему еще пришлось ехать из Портленда на машине.
Хетер не обращала на них никакого внимания, и Макквин кашлянул в третий раз.
— Вот что, Хетер. Лучше нам перейти к делу, правда? — Он важно хмыкнул.— Твоя мать говорит, ты что-то замышляешь.
Принесли сок, гренки и кофе. Хетер откинулась на стуле и молчала. Когда официантка отошла, она сказала:
— Подумать только, мои личные дела оказались до -того важными, что Хантли пришлось примчаться сюда из Монреаля!
— Я отказываюсь понимать тебя, Хетер,— сказала Дженит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162