— Тебе, бедной, здесь действительно так одиноко? Кэтлин отвела глаза и принялась снова наблюдать
за Полем, бегавшим наперегонки со щенком вокруг дома.
В конце концов, подумал Атанас, им совершенно необязательно жить здесь круглый год. Это просто дело привычки. Все его предки жили в Сен-Марке, и он не представляет себе другой жизни. Казалось немыслимым, что с Полем может быть иначе. Но раз он решил отправить мальчика в школу, глупо делать вид, будто Кэтлин должна оставаться в Сен-Марке. Они могут приезжать сюда на лето. Летом ей не будет здесь так уж тяжко. Конечно, надо прикинуть расходы. Два дома потребуют больших денег. Но это он может себе позволить. А если принять предложение Мак-квина...
— Кэтлин!— позвал он.— Я думаю, будущую зиму мы проведем в городе.
Она, не оборачиваясь, покачала головой:
— Нет, я уже много раз это слышала.
— Но теперь я говорю серьезно,— Атанас подошел к жене и остановился у окна, обняв ее за талию. Ее тело под его рукой было мягким и податливым, но в нем ощущалась скрытая сила. Атанас отстранился.— Если ты выдержишь нынешнее лето,— добавил он,— мы могли бы переехать в Монреаль осенью, когда Поль уедет в школу.
Кэтлин все еще не верила его словам и вглядывалась в лицо мужа, пытаясь разгадать его мысли.
— В понедельник я возвращаюсь в Оттаву, а ты поедешь со мной до Монреаля,— продолжал он.— Там поживешь неделю, а на обратном пути я за тобой заеду. Почему бы и нет? Сейчас весна. Тебе надо развлечься. Но смотри,— он шутливо погрозил пальцем перед ее носом,— смотри, чтобы к концу недели ты подыскала нам дом. Уж это я поручаю тебе.
На лице Кэтлин смешались недоверие, надежда и опаска. Больше всего она была похожа на ребенка, который боится, что его обманут. С тех пор, как они поженились, Атанас не позволял ей ничего решать самой. Она понятия не имела, какими он располагает средствами, потому что видела деньги, только когда получала от него ежемесячную сумму на расходы.
— В конце концов,— сказал Атанас, как бы читая ее мысли,— не вечно же ты будешь зависеть от меня. Ведь ты уже взрослая.
Атанас ожидал, что Кэтлин улыбнется, но напрасно. Он был разочарован.
— Что с тобой сегодня?— спросил он, вспоминая, каким живым было лицо девушки, на которой он женился.— Ты не рада?
— Я просто не могу поверить.— Но постепенно в ее взгляде проступила надежда на то, что все так и есть. Кэтлин дотронулась до руки мужа.— Ты это делаешь для меня, Атанас?
— Может быть. Но мне следовало сделать это давно.
— Ты правда согласен жить в Монреале? Атанас был смущен.
— Я люблю тебя, Кэтлин.
Она бросилась ему на шею, крепко обняла и прильнула всем телом, когда-то это возбуждало Атанаса до потери власти над собой, а сейчас он почувствовал, как слабо его тело под сильными руками жены. Ее мягкие губы покрывали его щеки поцелуями. Потом Кэтлин разжала объятия и бросилась вон из комнаты, чуть ли не бегом от нетерпения.
— Скажу Жюльенне, что на следующей неделе уеду,— донесся до Атанаса голос жены.— Хоть сама еще не верю.
Атанас вернулся к письменному столу и вспомнил, что Бланшар сегодня хотел посоветоваться с ним насчет сева. Собственно, никакого обсуждения не будет. Бланшар расскажет ему, что он намеревается сеять, посетует на погоду, и на этом все кончится. Бланшар работал в Талларовых владениях уже двадцать пять лет. Когда-нибудь Атанас в награду за преданность уступит ему одно из верхних полей. Уступит за самую малую плату, только чтобы не говорили, будто Бланшар получил землю даром.
Сегодня Атанас чувствовал себя смелым, смелым и решительным, и наслаждался ощущением силы. Направляясь в холл за пальто и шляпой, он размышлял над горькой иронией человеческой жизни. Надо прожить жизнь почти до конца и только тогда наберешься ума и опыта, которые необходимы, чтобы начать жить по-настоящему. Он ухмыльнулся в усы. Выходит, что отец Бобьен прав. Если вся жизнь — не что иное, как долгая подготовка к смерти, то какой в ней смысл?
В кладовой, расположенной в задней части дома, Атанас наткнулся на Поля.
— Ты что здесь делаешь?— спросил он сына.— Я думал, ты гуляешь.
— Зашел поискать мячик для Наполеона.
— Ах вот оно что.— Атанас нагнулся и заглянул за бочонок с мукой.— Ну, а я ищу свою трость. Помнишь ирландскую, с набалдашником?
— Здесь ее нет, папа.
— Откуда ты знаешь? Поищи хорошенько.
Поль послушался, но он был уверен, что трости здесь нет. Кладовую он знал как свои пять пальцев, потому что больше всего любил это место. Кладовая была просторная, длинная, она тянулась по задам дома, занимая целое крыло. Осенью, после сбора урожая, ее заполняли бочки с мукой и яблоками, мешки со свеклой, картошкой, морковью и десятки банок только что сваренного джема. Здесь стоял сухой аромат земли, фруктов, овощей, к которому примешивался запах дыма и керосина. Со стропил свисали копченые свиные окорока и грудинка, а зимой, бывало, и разделанная говяжья туша. В кладовой Поль чувствовал себя в полной безопасности. Если наступит голод, вроде того, что когда то был в Египте — об этом рассказывал в проповеди отец Бобьен,— здесь Поль сможет жить спокойно, как медведь в берлоге.
— Папа, твоей трости нигде нет. Правда,—- сказал Поль, вылезая из-за бочек с яблоками.
Атанас хмыкнул.
— Ладно, раз наш капитан разгуливает по всему приходу на одной ноге, я тоже доберусь до сахароварни 1 без палки, на своих двоих. Хочешь, пойдем со мной? Бланшар, наверно, уже там, не знаешь?
Поль вышел вслед за отцом, и к нему сразу с лаем метнулся Наполеон. Через двор они направились к холму за фермами, на вершине которого среди кленов пряталась сахароварня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162