Они двинулись обратно к дому, мужчины шли рядом, а Поль и собака, скользя и спотыкаясь на бороздах, бежали по краю поля.
-— Как по-вашему, господин Таллар, овес в этом году подорожает?
Это был важный вопрос и предполагалось, что Атанас знает на него ответ лучше, чем газеты, ведь он — член парламента. Подобные вопросы задавались Тал-лару каждый год, и каждый год он отвечал то, что прочел в газетах или слышал от кого-нибудь.
— Подорожает, можете не сомневаться,— сказал он.— Что же это будет с нашей страной? Да поможет ей бог! Как ^лы выдержим эти военные цены!
Он знал, что напрасно сделал последнее замечание. Бланшар отмахнется от него, как от чудачества, которое могут позволить себе богатые. Услышь управляющий такие слова от иностранца, хотя бы от капитана Ярдли, он облил бы того презрением. Атанасу же все спускалось, он был свой.
— Как бы вы отнеслись, Жозеф, к тому, чтобы иметь собственный участок?— будто мимоходом спросил Атанас— Ваш старший подрос, может помогать вам. А каждому человеку лучше иметь свой кусок земли.
Бланшар выплюнул из угла рта струйку табачной жвачки, и она громко цокнула по камню.
— Да-да, старший уже совсем большой, господин Таллар.
— А это верхнее поле вы всегда любили. И ваш дом на нем. Может, мы это уладим?
Бланшар провел по глазам тыльной стороной руки.
Атанас сделал вид, что не понял ни жеста, ни причину, его вызвавшую.
— Б Сен-Марке скоро начнутся кое-какие перемены, так что лучше пока об этом никому не говорите.— Атанас знал, что в ожидании обещанного поля Бланшар не расскажет об их беседе даже жене.— Я, пожалуй, схожу к нотариусу, он и оформит сделку письменно. А в следующем месяце все доведем до конца.
Бланшар ничего не ответил, его коричневое, изрезанное морщинами лицо было так же задумчиво обращено вниз, к земле. Атанас явственно ощущал, как прочны связи между ним и его управляющим. И это придавало жизни ценность, особенно в такое ясное утро. Поль заметил, что взрослые кончили обсуждать свои дела.
— Можно, я тоже в этом году что-нибудь посажу, господин Бланшар?— спросил он.
— Ну еще бы. Если папа позволит.
— Но вы обещали, что у меня будет свой огород.
— Конечно, Поль. Сажай редиску и салат. Их ты, поди, не испортишь.
Поль был разочарован.
— А мне хотелось посадить что-нибудь большое. Бланшар повернулся к Атанасу и неуклюже подмигнул ему.
— Ладно, приходи ко мне в сарай. Мы тебе что-нибудь подберем. Может, морковку. Ее надо растить подольше.
— А можно мне сейчас посмотреть семена?
— Заберите его с собой, Жозеф,-— сказал Атанас.— Только вы и можете сделать из него фермера. Не я же.
• Он смотрел, как сын прошел за шагающим вразвалку Бланшаром через двор и скрылся в сарае, а щенок шмыгнул за ними. Атанас глубоко вдохнул свежий воздух, наслаждаясь сухим целебным ароматом еловых дров, сложенных в поленницу под навесом, и легким запахом навоза. Ему стало радостно, поскольку сегодня он действительно чувствовал себя прекрасно. Кэтлин и доктор преувеличивают страхи насчет его кровяного давления. Единственное, что пагубно отражается на его давлении, так это неразбериха в Оттаве да собственная неизлечимая глупость, ведь он всегда ждет от политики каких-то разумных результатов. Способному человеку нечего делать в парламенте, если он не входит в правительство, это совершенно ясно, а по мнению Атанаса, ему давным-давно должны были предложить пост министра. Но члены его партии полагают, что он не годится в администраторы. «Черт бы их всех побрал,— подумал Атанас.— Эти политиканы в Оттаве, особенно англичане, считают, что, если ты не такой нудный и надутый, как деревенский нотариус, толку от тебя мало. Откуда им знать, на что я способен? Я умею разбираться в людях, умею с ними ладить. А вот они ничего, кроме сухих фактов, себе не представляют».
Атанас вошел в дом, снял с вешалки трость и, выйдя на дорогу, зашагал вдоль реки, уходя все дальше от деревни. Он размахивал тростью в такт шагам, а его длинные ноги меряли дорогу, словно оживший циркуль. Когда он дошел до будки сборщика пошлины, из нее ему навстречу вышел один из представителей многочисленного семейства Бержеронов. Только на такую работу Бержероны и годятся — собирать по тридцать центов с каждой повозки, проезжающей по мосту.
Атанас перешел мост и начал подыматься вьючной тропой, ведущей вдоль горной речки к обрыву. Речка по-весеннему вздулась и еле вмещалась в берега. Течение было такое, что в десяти футах от берега не устояла бы лошадь. Атанас упорно поднимался вверх, изредка останавливаясь передохнуть, пока не дошел до того места, где овраг круто обрывался вниз. Перед ним с грохотом низвергался водопад, внизу над чашей, где бурлила вода, висело нередеющее облако брызг. По обе стороны чаши высота горных склонов была не меньше ста футов. В этой глубокой долине обычно пасли скот. На одном из склонов наверху располагалась ферма Трамбле. Атанас пытался прикинуть, где точно проходит ее граница. Если здесь действительно построят плотину, Трамбле придется продать часть своей земли.
Внезапно мозг Атанаса словно озарило вспышкой, и он ясно понял смелость проекта. Ему, прожившему здесь всю жизнь, даже в голову не приходило, какие возможности таятся у него под носом, а вот Макквин только раз взглянул на водопад и все понял. Почему такие, как Атанас, ничего не видят сами, пока им не укажут другие?
Сейчас перед мысленным взором Атанаса уже вставали четкие контуры фабрики, аккуратно возведенная бетонная стена, сдерживающая воду, затаившие в себе энергию динамо-машины в брюхе машинного отделения... Грохот водопада оглушал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162