— Моя жена — хорошая женщина,— проговорил Морей,— отличная мать троих наших детей. У меня две девочки и мальчик. По-своему, повторяю, на свой лад, я ей верен. Может, это и глупо, но наше проклятое пуританство обязывает всех нас канадцев быть верными. Даже меня.
Кэтлин увидела, как пальцы Денниса сжали ножку пустого бокала, стекло вдруг хрустнуло, и бокал, разломившись на две части, упал на скатерть. А он продолжал, как будто ничего не произошло:
— Когда я пошел в армию, я думал, война поможет. А вдруг меня убьют! Понимаете, войны тем и привлекают, ведь все неудачники, пьяницы, все не справившиеся с жизнью, все, кто в разладе с собой, кому просто жить опостылело,— первыми бегут на призывные пункты в первый же день объявления войны. Благополучные члены общества приходят туда позже. Так всегда было и, могу вас уверить, всегда будет. Умереть ведь гораздо легче, чем жить,— он криво усмехнулся.— Хотя, конечно, когда приходит время умирать, убеждаешься, что это тоже не сахар.
Морей пальцами затушил сигарету и закурил новую.
-— Ладно, для меня война кончилась. Сегодня я в последний раз хлебну свободы. И нашел себе для этого вечера вас.
Кэтлин не ответила и не шелохнулась.
—- Бывали вы когда-нибудь в Виннипеге?— спросил Деннис.
Она покачала головой.
— Виннипег мог бы стать одним из самых славных городов в мире. Лучше тамошних людей нет на свете. Но (лы же все пуритане, и поэтому наш город остается просто Виннипегом. Господи помилуй! Почему у нас в Канаде красоты боятся, как огня? Хотя чего спрашивать, будто я не знаю почему.
Официант, как дух, возник рядом с их столиком, молча убрал осколки, высыпал из пепельницы на тарелку пепел, поставил пепельницу на место и так же бесшумно, как дух, исчез. Морей молчал, пока официант не удалился, потом снова пригнулся к столу и стал разглаживать скатерть, его огромные руки двигались, словно руки скульптора, разминающего глину.
— Представьте себе плоскую равнину,— сказал он,— не узкую полоску земли, как у вас вдоль Святого Лаврентия, нет — прерию, раскинувшуюся во все стороны на много миль, на сколько глаз хватает. Представьте, что вся она зеленая. А над ней небо, такое синее, что глаза слепит, а в небе огромные снежно-белые облака. И представьте, что небо как будто движется.— Он снял руки со стола, и глаза его впились в глаза Кэтлин.— Небо будто огромная величественная чаша, а под ним — плоская земля. Небо дарует, земля принимает. Мужское и женское начала.
Кэтлин не отводила от него взгляда, словно загипнотизированная.
— А теперь,— продолжал он,— вообразите себе здание из серого гранита, усиленного сталью, выплавленной из лучшей руды, какую добывают на Верхнем озере *. Фасад у этого здания легкий и узкий, как меч, а если глядеть сбоку, оно длинное и воздушное. Вообразите, что оно возвышается над этой плоской равниной на шестьсот футов и на нем выступы, будто прогулочные палубы для богов, чтобы они, прохаживаясь, обозревали землю. А теперь представьте себе небо, по нему плывут белые облака, так низко над шпилем, что, если смотреть с земли на легкий профиль этого здания, кажется, что и оно плывет. Вообразите такое сооружение,— он чеканил слова одно за другим,— легкое, четкое, стройное, отлично рассчитанное, совершенное. И новое, господи! Совсем новое, как страна, где оно выстроено.
Внезапно Морей умолк, и молчание повисло между ними, потом он вымученно улыбнулся и сказал усталым голосом:
— Наверно, лучше и не воображать всего этого. Канадцы ни за что не дадут построить такое.
— Почему? Вы так красиво его описываете.
Он словно отмахнулся от ее слов своей большой рукой.
— Почему? Господи! Да вы только посмотрите на ваш Монреаль! Это же подражение всем проявлениям другого вкуса, какие есть на земле, и вдобавок он унылый и грязный, как Ливерпуль. А скажи я про это сходство в одном из здешних клубов, воображаю, как они обрадуются! Ведь если Монреаль чем-то смахивает на Ливерпуль, значку у нас как в Англии, а те, кто понастроил здешние уродливые дома, только этого и добиваются.
1 Озеро Верхнее — одно из Великих озер (Северная Америка).
Кэтлин не поспевала следить за его мыслью. Не улавливала связи, но почему-то это было неважно, она прекрасно понимала, что он чувствует.
— Вы не слишком жалуете англичан?
— Я бы не сказал, что не жалую. Нет, почему же! Но Канада не Англия, а слишком многие канадцы не хотят с этим согласиться. По большей части эти многие богаты, и у них есть деньги, чтобы навязывать другим свои взгляды. Ну скажите на милость, разве наша западная прерия хоть чем-то напоминает Англию? Тогда чего ради застраивать эту прерию на английский лад? — Он пожал плечами.— Увидите, скоро их осенит новая идея. Они вообразят, что мы — точь-в-точь Штаты. И начнут заимствовать американский стиль. Но разве в Штатах есть что-нибудь сходное с долиной Святого Лаврентия? И, если уж на то пошло, что в Штатах вообще похоже на нас, на всех нас в целом?
У Кэтлин голова шла кругом, и она сочла за лучшее просто улыбнуться.
— Не знаю,— сказала она.— А при чем тут ваша жена?
— Ни при чем.— Голос его сразу стал глухим и тусклым.— И при всем. Она прекрасная женщина. Простите, я уже это говорил, верно? Пять раз в неделю она кормит нас ростбифом с картошкой. По воскресеньям дважды ходит в церковь. Она — член Союза Дочерей Британской Империи и занимается благотворительностью. На мое военное жалованье она определила наших троих детей в хорошие школы и ради них отказывает себе во всех удовольствиях. Я ни разу не слышал от нее ни одной жалобы. Она считает искусство и архитектуру моим изысканным хобби, но полагает, что у нас нет средств на покупку картин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162