— Видали, какой герой!
— Как это мы из-за тебя вернулись?— заинтересовался другой солдат, оторвавшись от вишневого мороженого.
— Так ведь мы в ту заваруху лагерь сожгли, помните? А после этого англикашка только и мечтал, как от нас избавиться.
Высокий солдат обнял коротышку за плечи.
— Слушай, Пит, тебе проспаться бы. Помнишь, ты в последний раз перебрал, так потом сколько дней ничего в рот взять не мог? Я тебя не брошу, Пит. Я не забыл, что ты сделал для меня в тот раз.
— Черт побери, на кой нам войну вспоминать!
— К порядку, Пит,— продолжал высокий.— Помнишь, как мы тогда полнедели проторчали на мине? Помнишь?
— Это что, твой друг?— спросил солдат с содовой. Высокий окрысился на него.
— Еще какой!
— Долой войну,— закричал Пит.— К черту ее! После всего, что я сделал, ребята, весь вонючий торговый флот был недостоин везти нас. Мы заслужили, чтобы нас доставили на «Олимпике»,— он икнул и пошел, шатаясь.— Пусть мне памятник ставят,— он снова замахал руками и закукарекал.
— Джентльмены,— итальянец перевесился через стойку и обнажил в улыбке белые зубы.— Джентльмены, у меня клиенты.
Шум утих, а Мариус встал из-за стола.
— Полюбуйся, как лебезит этот напомаженный итальяшка,— и, повысив голос, он позвал бармена, итальянец подбежал, вытирая на ходу руку передником.— Сколько я должен за вашу паршивую еду?
Итальянец улыбнулся, снова сверкнув белыми зубами. По-видимому, он решил, что Мариус пьян, но испытывал почтение к военной форме.
— Доллар и пятьдесят центов,— ответил он. Мариус швырнул на стол долларовую бумажку
и монету в пятьдесят центов. Монета звякнула о стеклянную крышку стола.
— В следующий раз, когда к вам придет обедать леди, потрудитесь сначала вымыть стол.
Когда они вышли, Эмили взяла его за руку.
— Стол был совсем чистый,— сказала она.
— Знаешь,— ответил Мариус,— вот чему я научился в армии: если накричать на человека, он обязательно думает, что в чем-то виноват. Пока сообразит, в чем именно, можно добиться от него, чего хочешь.
Эмили не ответила, она не очень поняла, о чем он говорит.
— Интересно,— продолжал он,— сколько сержантов теперь останется не у дел. Когда сержанту не на кого кричать... да,— он кивнул головой.— Если в ближайшие годы мне встретится человек, недовольный жизнью, я буду знать, что когда-то он служил сержантом.
Они медленно шли по улице Сент-Катрин. Улицы в этот вечер словно ожили. Казалось, город бурлил, будто вернувшиеся солдаты заразили его своим жизнелюбием.
— Что ты собираешься теперь делать?— спросила Эмили.
— Делать? Разве в армии что-нибудь делают?
— Да нет, я хотела сказать, когда тебя отпустят.
— Это большой вопрос,— ответил Мариус загадочно.
— Я думала, может, ты вернешься в колледж?
— Тоже большой вопрос.
Они шли по освещенной улице, и толпа вокруг все прибывала, по тротуару, наслаждаясь теплым весенним вечером, прогуливались парни и девушки, которым больше некуда было пойти. В воздухе витало предвкушение счастья, и только немногие из солдат, мимо которых проходили Мариус с Эмили, были пьяны. Некоторые в одиночестве стояли на перекрестках, и по их блаженным лицам было видно, что они рады просто вернуться домой, постоять в толпе и больше им ничего не надо. На углу улицы Св. Лаврентия Мариус и Эмили поравнялись с каким-то главным сержантом, который объяснялся с вагоновожатым по-французски. На груди у сержанта было пять ленточек от медалей и нашивка Мезоннёвского полка •, Широкогрудый, широкоплечий, с черными как смоль волосами, орлиным профилем и пышными усами, густо черневшими даже на загорелом лице, он вполне мог сойти за Фронтенака. Мариус посмотрел на него и сразу отвел глаза.
Они шли дальше, направляясь к французской части города.
— Пойдем к тебе,— сказал вдруг Мариус.— Я хочу познакомиться с твоим отцом.
— Ой, нет, не надо!— воскликнула Эмили. Он с силой сжал ее запястье.
— Я хочу познакомиться с ним. Ведь я его еще ни разу не видел.
— Я говорила ему о тебе. Он не против, что мы встречаемся.
Мариус остановился под уличным фонарем и, отстранив Эмили от себя, стал вглядываться в ее лицо. Свет был слабый, мигающий.
Господи, подумал он, до чего заурядное лицо. Такое, что не всегда и вспомнишь, как она выглядит. Почему он здесь с этой девушкой? Столько женщин на свете, а он проводит время именно с ней.
Но ответ Мариус знал. Он не мог встречаться с красивыми девушками. При одном взгляде на них в нем закипала ненависть. Ведь они использовали свою внешность и от этого были фальшивыми до мозга костей. Он смотрел на Эмили, и ее природная доброта действовала на него смягчающе. Что с того, что она не его класса? Французских девушек его класса воспитывают в такой строгости, что он боится их, как огня.
Под его испытующим взглядом Эмили засмущалась и отвела глаза. В этот момент она, сама того не зная, глубоко растрогала Мариуса, и, посмотрев на ее плотную фигуру, на короткие ноги, он вдруг понял, что не может жить без нее. И его охватила волна радости. Ощущение это было таким незнакомым и неожиданным, что на глазах у Мариуса выступили слезы.
— Пошли,— сказал он резко, беря ее за руку.— Пошли к тебе.
1 Мезоннёвский по л к — полк канадской армии, назван ный в честь основателя и первого губернатора Монреаля.
Эмили тихо шла с ним рядом. Завтра она пойдет в церковь и будет молиться, будет просить бога, чтобы он усмирил злобу Мариуса, сделал его добрым.
28
Поль уже почти три года учился в школе Фроби-шер. Теперь ему было двенадцать лет. Он настолько свыкся со школой, что говорил только по-английски, по-английски думал и даже сны видел по-английски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162