ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
..»
Пока пили кони, перебежавший на другой берег Евбасар деловито сновал поблизости, опасности пес не чуял, но все равно настороженно поглядывал во все стороны, иногда застывая в боевой стойке. И только когда лошади напились и отошли от арыка, пес позволил и себе полакать воды тонким длинным
розовым языком. «Неужели туркменам вечно жить так, как этой собаке? — подумал Довлет.— Вечно настороже, вечно поглядывать во все стороны, чуть ли не к ветру принюхиваться, если спать, то едва прикрыв веки и слушать во сне, не родился ли топот коней?..»
— Садись теперь на Юлдуз, Дове,— приказал дед. Домой возвращались так же: впереди рыскал по сторонам Евбасар, за ним шли кони, а позади шагали вооруженные винтовками Гочмурат и Аташир-эфе...
Во дворе шествие молчаливо встретили Аннабахт, опекаемая родом эфе соседка Огулсабыр, вторая жена Сердара Джахансолтан и дети этих трех женщин. Все глядели на новых коней, но по-разному: Аннабахт и Огулсабыр — с разделяемой обеими тревогой, Джахансолтан и вся детвора — с превеликой радостью...
Прочитав во взгляде Аннабахт немой укор, Аташир-эфе вновь отвел взгляд.
— Эй, Дове, хватит с тебя удовольствия. Уступи-ка местечко своим братьям и сестрам,— приказал он.
Детвора облепила Аташира-эфе и Гочмурата с радостными криками и визгом. Дед и старший брат подхватывали малышню и усаживали на лошадей. Джахансолтан держала на руках своего младшего сына Атавчика, дед забрал и его, не считаясь с испугом женщины, усадил на черного жеребца между Кема-лом и Айшой.
— Деда, посади Евбасара сюда,— попросил Кемал.
— Евбасару нельзя к вам, он большой...
Умный пес, поняв, что говорят о нем, отошел и уселся у ног Аннабахт. Аннабахт никогда не ласкала собаку, не кидала куски и кости, отдавала детям, чтобы те завоевывали расположение пса, но Евбасар больше всех уважал именно ее, подчинялся тут же не только голосу этой женщины, но и взгляду...
— На, катай своих братишек и сестренок,— вручил Аташир-эфе Довлету повод вороного коня.
Вторую лошадь вел в поводу Гочмурат. Раз восемь они обвели коней с восседавшей на них детворой вокруг юрт семьи, пока дед им не крикнул: «Хватит».
Столь велик был авторитет деда, что малыши, хотя многим еще хотелось кататься, без единого слова попрыгали на землю, а самых младших Гочмурат с Довлетом поснимали своими руками.
Старшая дочь соседки Огулсабыр, почти взрослая девушка Айджерен, в двух высушенных тыквах принесла воду.
— Деда,— обратилась она к Аташиру-эфе,— в конюшнях давно не стояли лошади, там пыльно. Можно я полью полы?
— Полей, красавица, полей,— приветливо ответил Аташир-эфе.— Кони любят доброе к ним отношение.
— А разве они что-то понимают?
— Все понимают, внучка. Среди коней глупые встречаются пореже, чем среди людей...
Даже в моменты плохого настроения Аташир-эфе никогда не бывал груб с соседкой Огулсабыр и ее дочерью, а уж когда он радовался, то в общении с ними бывал особенно мягок. В семье Довлета давно привыкли, что дочь соседки, как и всех детей сына Сердара, старик называл внучкой, хотя она не приходилась ему даже и дальней родственницей. Дед никогда не вникал, чем кормят его внуков, но часто посылал Аннабахт узнать, есть ли пища в юрте соседки Огулсабыр, и никогда не отпускал невестку с пустыми руками: то часть барана заставит прихватить, то полмешка муки. В селении многие роды имели опекаемых соседей, но относились покровители к таким людям как к низшим. Аташир-эфе всегда был почтителен с соседкой Огулсабыр и ее дочерью, приучил так же относиться к ним и всю семью. «Беда это,— часто говорил своим Аташир-эфе,— когда в юрте нет мужчины, нет защитника.— И тут же приказывал: — Эй, Дове, снеси-ка сестренке Айджерен пригоршню изюма».
Полив полы в конюшне, Айджерен с пустыми тыквами вышла во двор.
— Видишь, кони машут головами? Это они благодарят тебя за заботу,— сказал Аташир-эфе.
— Всегда вы, деда, что-нибудь придумаете.
— Не веришь? Тогда взгляни на них: огонь — не кони, а тебе покорны будут. На, заведи их в конюшню.
Девушка неуверенно приблизилась к лошадям и тоненькой рукой взяла у Аташира-эфе поводья. Спокойно кони пошли за Айджерен.
— Чего глядите? — сказал дед Гочмурату и Довлету.— И дракон не сочтет за стыд ей повиноваться. Силу в людях лошади лишь признают, а любят ласку...
Один за другим тянулись дни. Вестей об ушедшем в поход войске текинцев все не приходило. Довлет набирался сил у Санджара-Палвана и меткости у Палата-Меткого. А во многих дворах оставшиеся в селении готовили для чего-то коней и сбрую, точили сабли и кинжалы, отливали пули...
Глава седьмая
СТЫЧКА С МЯСНИКАМИ...
Молла Абдурахман не раз говорил своим ученикам, что в их народе, хотя он ныне и разобщен, живет естественное для всех людей стремление к объединению. В пример он приводил их селение, где вместе поселилось множество родов. Он говорил еще, что между всеми родами в разные времена случались распри, были они даже и кровавыми, а вот живут же теперь они вместе и стремятся ладить меж собой, ибо понимают люди: роды в их селении составляют один народ — туркменов. Слова учителя запомнил Довлет, старался ладить с мальчишками любых родов. Не получалось у него приятельских отношений только со сверстниками из рода мясников. А вскоре мальчик подметил, что не у него одного не получается с ними дружбы. Мясники, большие и малые, хотя они и заносились одни перед другими, легко объединялись против всех остальных. Нельзя было полагаться на дружбу с мясниками и взрослым людям. Довлет был сам свидетелем, как вел себя Байсахат в гостях у Велле-Косоглазого...
Все семьи рода эфе выпасали своих овец в общем стаде, каждая семья для этого выставляла от себя чабана, мужчину или взрослого парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Пока пили кони, перебежавший на другой берег Евбасар деловито сновал поблизости, опасности пес не чуял, но все равно настороженно поглядывал во все стороны, иногда застывая в боевой стойке. И только когда лошади напились и отошли от арыка, пес позволил и себе полакать воды тонким длинным
розовым языком. «Неужели туркменам вечно жить так, как этой собаке? — подумал Довлет.— Вечно настороже, вечно поглядывать во все стороны, чуть ли не к ветру принюхиваться, если спать, то едва прикрыв веки и слушать во сне, не родился ли топот коней?..»
— Садись теперь на Юлдуз, Дове,— приказал дед. Домой возвращались так же: впереди рыскал по сторонам Евбасар, за ним шли кони, а позади шагали вооруженные винтовками Гочмурат и Аташир-эфе...
Во дворе шествие молчаливо встретили Аннабахт, опекаемая родом эфе соседка Огулсабыр, вторая жена Сердара Джахансолтан и дети этих трех женщин. Все глядели на новых коней, но по-разному: Аннабахт и Огулсабыр — с разделяемой обеими тревогой, Джахансолтан и вся детвора — с превеликой радостью...
Прочитав во взгляде Аннабахт немой укор, Аташир-эфе вновь отвел взгляд.
— Эй, Дове, хватит с тебя удовольствия. Уступи-ка местечко своим братьям и сестрам,— приказал он.
Детвора облепила Аташира-эфе и Гочмурата с радостными криками и визгом. Дед и старший брат подхватывали малышню и усаживали на лошадей. Джахансолтан держала на руках своего младшего сына Атавчика, дед забрал и его, не считаясь с испугом женщины, усадил на черного жеребца между Кема-лом и Айшой.
— Деда, посади Евбасара сюда,— попросил Кемал.
— Евбасару нельзя к вам, он большой...
Умный пес, поняв, что говорят о нем, отошел и уселся у ног Аннабахт. Аннабахт никогда не ласкала собаку, не кидала куски и кости, отдавала детям, чтобы те завоевывали расположение пса, но Евбасар больше всех уважал именно ее, подчинялся тут же не только голосу этой женщины, но и взгляду...
— На, катай своих братишек и сестренок,— вручил Аташир-эфе Довлету повод вороного коня.
Вторую лошадь вел в поводу Гочмурат. Раз восемь они обвели коней с восседавшей на них детворой вокруг юрт семьи, пока дед им не крикнул: «Хватит».
Столь велик был авторитет деда, что малыши, хотя многим еще хотелось кататься, без единого слова попрыгали на землю, а самых младших Гочмурат с Довлетом поснимали своими руками.
Старшая дочь соседки Огулсабыр, почти взрослая девушка Айджерен, в двух высушенных тыквах принесла воду.
— Деда,— обратилась она к Аташиру-эфе,— в конюшнях давно не стояли лошади, там пыльно. Можно я полью полы?
— Полей, красавица, полей,— приветливо ответил Аташир-эфе.— Кони любят доброе к ним отношение.
— А разве они что-то понимают?
— Все понимают, внучка. Среди коней глупые встречаются пореже, чем среди людей...
Даже в моменты плохого настроения Аташир-эфе никогда не бывал груб с соседкой Огулсабыр и ее дочерью, а уж когда он радовался, то в общении с ними бывал особенно мягок. В семье Довлета давно привыкли, что дочь соседки, как и всех детей сына Сердара, старик называл внучкой, хотя она не приходилась ему даже и дальней родственницей. Дед никогда не вникал, чем кормят его внуков, но часто посылал Аннабахт узнать, есть ли пища в юрте соседки Огулсабыр, и никогда не отпускал невестку с пустыми руками: то часть барана заставит прихватить, то полмешка муки. В селении многие роды имели опекаемых соседей, но относились покровители к таким людям как к низшим. Аташир-эфе всегда был почтителен с соседкой Огулсабыр и ее дочерью, приучил так же относиться к ним и всю семью. «Беда это,— часто говорил своим Аташир-эфе,— когда в юрте нет мужчины, нет защитника.— И тут же приказывал: — Эй, Дове, снеси-ка сестренке Айджерен пригоршню изюма».
Полив полы в конюшне, Айджерен с пустыми тыквами вышла во двор.
— Видишь, кони машут головами? Это они благодарят тебя за заботу,— сказал Аташир-эфе.
— Всегда вы, деда, что-нибудь придумаете.
— Не веришь? Тогда взгляни на них: огонь — не кони, а тебе покорны будут. На, заведи их в конюшню.
Девушка неуверенно приблизилась к лошадям и тоненькой рукой взяла у Аташира-эфе поводья. Спокойно кони пошли за Айджерен.
— Чего глядите? — сказал дед Гочмурату и Довлету.— И дракон не сочтет за стыд ей повиноваться. Силу в людях лошади лишь признают, а любят ласку...
Один за другим тянулись дни. Вестей об ушедшем в поход войске текинцев все не приходило. Довлет набирался сил у Санджара-Палвана и меткости у Палата-Меткого. А во многих дворах оставшиеся в селении готовили для чего-то коней и сбрую, точили сабли и кинжалы, отливали пули...
Глава седьмая
СТЫЧКА С МЯСНИКАМИ...
Молла Абдурахман не раз говорил своим ученикам, что в их народе, хотя он ныне и разобщен, живет естественное для всех людей стремление к объединению. В пример он приводил их селение, где вместе поселилось множество родов. Он говорил еще, что между всеми родами в разные времена случались распри, были они даже и кровавыми, а вот живут же теперь они вместе и стремятся ладить меж собой, ибо понимают люди: роды в их селении составляют один народ — туркменов. Слова учителя запомнил Довлет, старался ладить с мальчишками любых родов. Не получалось у него приятельских отношений только со сверстниками из рода мясников. А вскоре мальчик подметил, что не у него одного не получается с ними дружбы. Мясники, большие и малые, хотя они и заносились одни перед другими, легко объединялись против всех остальных. Нельзя было полагаться на дружбу с мясниками и взрослым людям. Довлет был сам свидетелем, как вел себя Байсахат в гостях у Велле-Косоглазого...
Все семьи рода эфе выпасали своих овец в общем стаде, каждая семья для этого выставляла от себя чабана, мужчину или взрослого парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133