Но об этом-то он имел право предупредить своего друга Сапа-рака.— И все же это хорошо, что Велле больше не считает Байсахата своим другом. Этому необузданному поганцу теперь будет труднее приблизиться к Гюльсенем»,— решил Довлет.
Мальчик вновь перевел свой взгляд на несчастных пленниц. Они уже поняли, что жительницы селения сочувствуют их бедственному положению, и с благодарностью принимали от двух добрых женщин еду. Высокая пленница с густыми волосами, которую Байсахат недавно ударил нагайкой, держалась мужественнее остальных. Она принялась помогать женщинам, которые принесли пленникам еду, кормить измученных детей.
Но внимание Довлета занимала не она. Среди пленниц была девушка лет девятнадцати, высокого роста и тонкого стана с нежными чертами лица. Во всяком случае, Довлету черты ее лица казались нежными. Еще у этой девушки были толстые косы, опускающиеся до бедер. Желание во второй раз взглянуть на эту девушку и привлекло Довлета снова к этому страшному месту. Он не знал, что с ним происходит. Такого ощущения мальчик никогда раньше не переживал. Он был уверен: прикажи ему эта девушка, и он с голыми руками, не раздумывая, бросится на Байсахата и его приспешников. Впрочем, при чем тут Байсахат? Все эти бандиты были приспешниками его родного деда, ведь он их предводитель...
Но девушка ничего Довлету не приказывала, она плакала. Рядом с ней сидела девочка лет десяти, очень на нее похожая, обещавшая тоже стать красивой, когда вырастет. Довлет и сам не заметил, как подошел к этим пленницам сестрам очень близко.
Новое платье в цветах-тюльпанах на взрослой девушке было разорвано на правом плече, она все время старалась прикрыться рукой. Под густыми черными локонами девушки блестели большие зеленоватые глаза, полные слез и ужаса. Глаза-то ее и притягивали к себе все время взгляд Довлета. Пленница с густыми волосами, уже тронутыми сединой, подходила к сестрам чаще, чем к другим. По-мужски грубоватым голосом она утешала их и часто кончиком своего платка вытирала слезы на их лицах. Горе красивой девушки увеличивали ее разорванное платье, и то, что на ее обнаженном округлом плече часто останавливались масленые взгляды вооруженных бандитов...
Осененный внезапной мыслью, Довлет сорвался с места и во весь дух припустился домой.
— Мама, дай мне свое платье,— выкрикнул он, вбежав в юрту.
— Вай, аллах! Ты разве не на пастбище? — изумленно воскликнула Аннабахт.— А с овцами кто?
— С овцами Сапарак и Евбасар, они постерегут. Дай какое-нибудь платье.
— Зачем оно тебе, сынок? — спросила мать растерянно. Врать Довлет не умел, решил сказать правду.
— Там одна девушка, из этих, кого захватили дедушка и Гочмурат, в разорванном платье, а бесстыжие аламанщики пялят на нее глаза,— выпалил мальчик одним духом.
Мать Довлета сама испытала горе плена, а потому сразу подошла к своему сундуку, откинула крышку и стала рыться в вещах. Вначале она вынула совсем старенькое платье, но потом отбросила, устыдившись, и вытащила платье почти новое, зеленого цвета, которое всегда нравилось Довлету.
— Будет ли оно ей впору? — спросила сына Аннабахт.
— Будет, мама. Эта девушка такая же стройная, как и ты. И вообще она на тебя чуточку похожа,— выкрикнул Довлет убегая.
Прибежав к оврагу, Довлет спустился вниз, подошел к плачущим сестрам и молча протянул платье своей матери красивой девушке. Та удивленно взглянула на него и вдруг еще сильнее заплакала. Платье приняла от Довлета высокая густоволосая женщина.
— Возьми, бедняжка моя,— сказала она на своем наречии, которое все же было понятно Довлету.— Этот мальчик настоящий мужчина.
Взрослая женщина стала надевать на девушку платье Аннабахт поверх разорванного. Довлет отвернулся.
— И стыд у него имеется человеческий, не то что у его соплеменников,— услышал мальчик слова переодевавшей девушку женщины, отходя от пленниц.
Выходило, что стыда не было у его старшего брата и родного деда. Трудно оспорить такое, и согласиться с этим Довлет не мог. Его нежную душу раздирали терзания: оправдания своим близким мальчик не находил, а осудить их не смел...
Когда Довлет оглянулся на пленниц, то увидел, как взрослая женщина сдернула вниз с девушки ее рваное платье из-под надетого. «Ловко это у них получается,— подумал мальчик.— Доведись мне надеть штаны на штаны или рубаху на рубаху, я бы никогда не смог снять с себя нижнее, не снимая верхнего».
Довлет не ошибся: платье матери действительно пришлось впору пленнице, которая и ростом, и фигурой, и зеленоватым цветом глаз, и еще чем-то, чего еще не постиг мальчик, отдаленно походила на его мать, только пленница была много моложе...
Единственная награда, которой жаждал Довлет за свой поступок, было его желание увидеть лицо пленной девушки не в слезах. Он получил больше: когда Довлет оглянулся на пленниц в очередной раз, девушка ему благодарно улыбнулась...
Благотворная волна радости от этой улыбки, захлестнувшая душу мальчика, тут же спала, оставив в душе холодную пустоту: поднимаясь из оврага, он лицом к лицу столкнулся с Байсахатом. Довлет настолько ненавидел этого бандита, что совсем его не боялся. К счастью, к Байсахату в этот миг приблизился Гулназар-Ножовка, возвратившийся из крайней юрты ряда больших мясников, где собрались не занятые охраной пленников аламанщики.
— Байсахат-джан, Аташир-эфе все еще не явился,— сказал Гулназар.
— А мне плевать, явился он или нет. Ты мое требование знаешь: она должна стать моей!
Этот ответ головореза словно обжег Довлета, он сразу догадался, что речь идет о девушке, которой он принес платье матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133