Сыну Джахансолтан, трехлетнему Бекму-ратику, удар бандитского сапога пришелся прямо в висок. Отлетев от матери, он упал в красном углу юрты и больше не двигался...
Погнавшуюся за бандитом, тащившим ее дочь, соседку Огулсабыр-эдже тоже было схватил один из аламанщиков, но, разглядев, что жертва его уже не молода, выпустил и свалил с ног ударом рукоятки сабли по голове...
Нет, не сундук свой стремилась спасать в эту грустную минуту Аннабахт, а сына. Когда ее отшвырнули от входа ворвавшиеся в юрту бандиты, Аннабахт сразу метнулась к тому месту, где лежал опять впавший в беспамятство Гочму-рат. Ощетинившись против нападающих пистолетом и острой саблей, эта бесстрашная женщина намеревалась закрывать собой сына до последнего дыхания. «Уж двоих-то из них я еще ухлопать смогу, а там пусть все будет, как аллах распорядится»,— подумала она про себя. И может быть, так и случилось бы, в конце концов бандиты убили бы Аннабахт, но в это время на улице раздались крики их приспешников, из которых стало ясно, что к жертвам набега подоспела помощь. Хватая все, что подворачивалось им на бегу, бандиты с паническими криками устремились вон из юрты...
— Даже и кумган закопченный чуперли, шакалы,— вдруг услышала Аннабахт за спиной прерывающийся голос вновь пришедшего в себя Гочмурата.
Убедившись, что ее старшего сына уже обидеть некому, Аннабахт тут же о нем забыла и заметалась по юрте, отыскивая Айшу и Довлета. Сразу за очагом валялся сгорбленный кусок кошмы. Аннабахт захотела прибрать его, подняла и увидела забившегося под кусок кошмы своего самого младшего сына.
— Вай, Кемалик, какой же ты молодец! Сам догадался спрятаться. Кошму не всегда и пуля пробивает...
Весь боевой пыл в Аннабахт уже иссяк, теперь она была простой женщиной, глубоко встревоженной матерью. Подхватив на руки и лаская Кемалика, она рыскала взглядом по пережившей налет бандитов юрте.
— Довлета и Айшу ищешь, их нет в юрте,— сказал ей тихо Гочмурат.
— Где же они? — вскрикнула Аннабахт.
— Если им повезло, то спрятались где-либо во дворе, а если нет, то теперь в плену...
— Болячка на твой язык, что ты такое болтаешь,— накинулась на израненного старшего сына Аннабахт, но тот лишь улыбнулся на ее ругань, он видел, как его мать была готова принять смерть, обороняя его.— Присмотри тут за детьми Джахансолтан, а я побегу поищу их во дворе.
— Я пригляжу, соседка,— поднимаясь, сказала Огулсабыр-эдже.— Кроме ваших, мне больше не за кем приглядывать. Мою Айджерен, звездочку мою, захватили эти проклятые...
Пустыми словами нельзя было смягчить горе матери, лишившейся своей дочери, потому Аннабахт и промолчала.
Трое из детей Джахансолтан, лишившись матери, теперь дружно ревели в разграбленной юрте. Внимание Огулса-' быр-эдже сразу привлек четвертый сынишка Джахансолтан, трехлетний Бекмуратик, который лежал на кошме в красном углу молча.
— Господи! Да он мертвый,— вскричала Огулсабыр-эдже, ощупав уже остывшее тельце.
Аннабахт от двери метнулась на ее крик.
— Что же они творят, эти аламанщики! Кары на них небесной нет. Младенцев невинных убивают, проклятые,— причитала Огулсабыр-эдже. Идите, соседка, разыскивайте остальных детей, а сыну вашей соперницы уже ничем не поможешь...
Оказавшись вместе с братом в укрытии под скирдой сена, Айша быстро успокоилась. «Вечно эти бабы ничего не видят дальше своего носа»,— мысленно произнес Довлет одну из поговорок своего деда.— Не видит перед собой бандитов девчонка и рада,— продолжал мальчик ворчать про себя.— Ей и невдомек, что скирда может в любой миг загореться...» И все же Довлет был горд положением защитника своей сестры, положением взрослого джигита, как назвал его израненный в 'сражении Гочмурат. Постепенно мальчик оттеснил Айшу в глубь их общего укрытия, а сам занял место перед ней. Сжимая в руке пистолет бандита, Довлет был готов теперь в любое мгновение нажать курок, окажись перед ним враг...
Внезапно зашуршала солома, и в укрытие к детям пробрался не разбойник, а их верный пес.
— Евбасарчик, милый! Где ты пропадал? Это хорошо, что ты к нам теперь явился,— обнимая радостно собаку, говорила Айша.
Но у Евбасара, видно, были дела поважнее, чем принимать ласки девочки, пес вырвался из ее рук и, ухватив зубами Довлета за штанину, стал тянуть мальчика за собой.
— Чего ты хочешь, Евбасар? Куда ты меня зовешь? Я не могу тут бросить сестру одну...
— Надо идти тебе за ним, Довлет,— вдруг заявила девочка.— Евбасар наш умный. В такое время он не стал бы уводить тебя ради пустого...
«Оказывается, и у них иногда рождаются в голове умные мысли»,— подумал мальчик, имея в виду весь женский род.
— А ты тут как же?
— Я потерплю,— ответила сестра.— Закрой меня соломой и беги за Евбасаром. А если загорится скирда, я успею выскочить...
«Оказывается, и про то, что может загореться наша скирда, она знала»,— разочарованно подумал Довлет, испытавший в какой-то момент свое мужское превосходство над сестрой. Он уже бежал по улице за верным Евбасаром, вскоре мальчика занимать стала только одна мысль: «Куда он меня хочет привести?»
Вокруг еще бушевали пожарища, еще раздавались повсюду полные отчаянья крики и вопли, но разоривших селение бандитов уже не было видно нигде...
Вскоре мальчик увидел еле движущуюся под тяжелой ношей навстречу женскую фигуру. «Гав!» — один раз пролаял Евбасар так выразительно, будто вымолвил какое-то слово, и Довлет догадался, что своей цели умная собака достигла. Через мгновение Довлет узнал в идущей навстречу невольницу своего деда, а в ее ноше — самого Аташира-эфе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133