Это были суровые люди, связанные строгой безрадостной верой, самоуверенностью и решимостью, люди, работающие от зари до зари, считавшие красоту и радость смертельным грехом, принуждавшие себя, своих детей и рабов-рабочих к нудной работе, которой они поклонялись. Все так же оставалось и теперь, когда можно было покупать свежую рабочую силу для борьбы с лесом.
Глава 2. ОПУШКА ЛЕСА
– Их здесь куча, мастер участка. Я что, повезу свой товар обратно?
Суперкарго покачивался, положив руки на бедра, и в глазах его светилось презрение. По сравнению с покупателем он был тонок, как проволока, и выглядел мальчишкой.
– И вы привезли такое барахло, чтобы они жгли лес и работали на полях? – сказал покупатель. Он тоже был полон презрения – как к космонавту, так и к его товару.
– Люди, у которых есть, что продать, не вербуются в рабочие, как вам известно, мастер участка. Это уже чудо, что мы вообще кого-то привезли.
Поселенец резко отличался от жалкой компании, которая стояла перед ним. Большинство мужчин земного происхождения, как бы они ни были далеки от родной планеты и даже от своего племени, бреют волосы на лице, этот же неуклюжий гигант возвращался в первобытное состояние. Густая борода веером расстилалась по его бочкообразной груди и закрывали лицо, захлестывая скулы. Длинные волосы покрывали тыльную сторону широких рук. Все остальное было серым: грубая одежда, сапоги из шкур, шапка, надвинутая на копну волос. Он говорил на бейзике гортанно, с новыми интонациями, ходил тяжело, будто давил невидимые препятствия. Высокий, массивный, он и сам напоминал дерево, на которое он и весь его род обрушивали угрюмую ненависть. И люди, находившиеся перед ним, казались пигмеями слабой породы.
Их было десять. Их все еще трясло после оживления, и никто из них физически не мог быть парой мастеру участка. Завербованные были, как указывал суперкарго, людьми без надежды, людьми почти конченными как физически, так и умственно.
Поселенец сердито осмотрел каждого. Его глаза снимали с несчастных то, что на них еще оставалось, отмечая недостатки тощих тел.
– Я – Калло Козберг с Опушки. Мне нужно расчистить сорок просек до первого снега. А кого вы мне предлагаете? Если они как следует поработают час – и то слава богу! И просить за таких груз коры – просто грех!
Выражение лица суперкарго стало сердитым.
– Грех, говорите? Не хотите ли вы обвинить меня в этом перед Спикером? Если так, то я приведу доказательства: сколько кредитов заплачено завербованным, что стоило замораживание и перевозка. Я думаю, вы поймете, что цена вполне в дозволенных пределах. Вы все еще говорите «грех», мистер Козберг?
Тот пожал плечами.
– Это просто манера говорить. Нет, я не собираюсь обвинять вас. Не сомневаюсь, что вы можете привести доказательства, если я это сделаю. Но человеку нужны помощники для расчистки, даже если они еле двигаются. Я возьму этого… этого… и этого… – его палец указал на троих рабочих. И тебя тоже, – Он в первый раз взглянул рабочему в лицо. – Да, ты – третий с конца. Сколько тебе лет?
Нейл Ренфо понял, что вопрос относится к нему. Его голова все еще кружилась, желудок сжимался от варева, которое в него влили, и он с трудом ответил:
– Не знаю…
– Как не знаешь? Ну и пустая же башка у парня, коли он не знает даже, сколько ему лет! Много глупостей я слышал от инопланетников, но такого не приходилось!
– Он сказал правду, мастер. По собранным сведениям он родился в космосе. планетные годы на таких не распространяются.
Борода Козберга задвигалась, словно он жевал слова, прежде чем их выплюнуть.
– Рожденный в космосе… так… ладно, он выглядит достаточно молодым, чтобы научиться работать руками. Я его тоже возьму. Они все на полный срок?
Суперкарго ухмыльнулся.
– Для такого пробега – на Янус – разве мы можем тратиться на меньшее?
У вас есть готовая кора для груза, мастер?
– Кора есть. Мы сложим ее на погрузочную площадку, чтобы скорее отправиться в путь – мы ведь едем к Опушке! Надо разгрузиться, хотя, если посмотреть на вас, вы много не наработаете.
Космопорт был группой сборных домов вокруг выжженного бетона посадочного поля, имевших странный вид времянок без фундамента, безобразных, схожих с бесплодным оцепенением Диппла. Понукаемые непрерывным грохотом приказов, рабочие торопились к линии повозок. Их груз – громоздкие связки серебристой коры – складывались вручную в большую кипу под внимательным надзором корабельного приемщика.
– Эй, идите сюда, – Козберг махнул рукой, указывая на повозку и связки коры. Нейл посмотрел на человека, стоящего в ближайшей повозке. В его опущенной руке качалась связка коры.
Это было младшее издание Козберга. Можно было безошибочно сказать, что это отец и сын. Борода на его выдающемся вперед квадратном подбородке была еще шелковистой, и губы заметно выступали над ней. Как и отец, он был одет в тяжелую серую, скверно сшитую одежду. Люди, работавшие вдоль этой линии и быстро разгружавшие повозки, представляли собой серо-коричневое однообразие
– не то армейское, не то служебное одеяние.
Но Нейлу не пришлось долго разглядывать их, потому что перед ним оказалась связка коры, и нужно было скорее хватать ее. Так было легче, чем можно было ожидать, хотя объем связки очень затруднял переноску. Нейл осторожно положил ее в стог. Ноги еще плохо слушались его.
В три захода повозка была опустошена, и Нейл стоял, оглядываясь вокруг.
В каждую повозку было запряжено два тяжеловесных фыркающих животных.
Широкие задние ноги и зад не соответствовали слабым передним ногам, совершенно не похожим на задние.
1 2 3 4 5 6 7 8