Только глаза, сине-серые и очень живые, и жёсткие светлые волосы оставались прежними.— Вы же мертвы! — выпалил Кейн.Человек из Роттердама улыбнулся, и глубокие морщины вокруг его рта чуть смягчились от улыбки.— Вы тоже, мой дорогой друг!— Но мне сказали… После того как вы перестали писать, я попытался найти вас через «Красный Крест»… — настаивал американец. — Писал два года подряд, и все письма вернулись ко мне.— Точно так же, как два письма, которые я послал вам весной 45-го, когда мне позволено было воскреснуть.— Весной 45-го. Мы тогда участвовали в операции «Линкольн», очень секретной операции. Боже, Лоренс, что с вами случилось?— Не понимаю, — Ван Блеекер переводил взгляд с одного на другого. — Неужели вы давние друзья?— Друзья, которые ни разу не видели друг друга, — объяснил Лоренс Ван Норрис. — Наша дружба возникла по переписке, но не стала от этого слабее. Мы переписывались регулярно в течение нескольких лет до войны и были ревностными корреспондентами до того, как я присоединился к подполью. А после для всех было гораздо лучше поверить, что Лоренс Ван Норрис мёртв. И как сейчас выясняется, я действительно для всех стал мёртвым. Какая странная игра случая, что мы оба оказались на борту «Самбы». Старый Клаас сказал бы, что так было написано при нашем рождении…— Клаас… этот полумалец, слуга вашего деда… — вспомнил Кейн. — Он и сейчас с вами?Ван Норрис слегка развёл руки.— Клаас, подобно многим иным достойным, умер.Все прочие вопросы замерли на языке Кейна. Но Лоренс снова улыбнулся.— Садитесь, — пригласил он, — и я вам передам эти замечательные фрукты. У нас впереди много дней пути, успеем ещё заняться древней историей. Но вначале… расскажите, что привело вас на «Самбу» — к моему величайшему удовольствию.— Поиски человека, — Кейн коротко пересказал историю Сэйфилда. А теперь что вы здесь делаете?— Ничего такого романтического. Стараюсь оживить дом Норрисов. Триста лет мы покупали драгоценности на этих островах и продавали их по всему миру. И теперь я пытаюсь собрать разбросанные куски того, что некогда было процветающим бизнесом. Я последний в роду Норрисов и потому должен быть одновременно покупателем, художником и ювелиром. Но именно с этого мои предки начинали наш дом, и я могу сделать это заново!— Последний из Норрисов… Но у вас был брат Пит…Пит служил лётчиком. Он воевал под Арнхемом Город в Нидерландах; в 1944 году здесь произошло одно из крупных сражений Второй Мировой Войны. (Прим. перев.)

. И не вернулся. Теперь я должен доказать, что во мне течёт истинная кровь деда. И вот я явился в Ост-Индию, чтобы накупить камней и украшений и начать дело заново. Может, через год-два вы снова увидите нашу марку на Кольце или ожерелье — если мне повезёт.— Покупка драгоценностей! — повторил Сэм, разглядывая молодого голландца круглыми от удивления глазами, словно тот заявил, что покупает драконов.— Именно. Жемчуг, чёрный коралл, менее ценные камни. То, что упустили грабители за годы войны. У меня здесь множество замыслов и рисунков, Лоренс концом тонкого пальца художника коснулся своего лба, — но мне требуется сырьё, чтобы оживить его. Кое-кто из старых агентов моего деда ещё участвует в торговле, и некоторые из них в долгу перед домом Норрисов… и я попытаюсь получить этот долг. Поверьте, очень интересное и захватывающее занятие.— Минхеер капитан!В дверь вбежал второй помощник «Самбы», евроазиатского происхождения, и едва не столкнулся с китайцем-стюардом.— Люк, капитан…— Что там с люком? — Ван Блеекер уже встал и направлялся к выходу.— Он заколдован, капитан!— Что? Что за глупость, Фельдер?— Это правда, сэр. Идёмте и сами увидите!Не только капитан, но и все пассажиры пересекли палубу и спустились к большому люку посредине корабля. Вокруг него молча замерла толпа туземных матросов. Они ошарашено смотрели на то, что сначала показалось Кейну просто поленом, каким-то образом прикреплённым к брезенту, которым был накрыт люк.Ван Блеекер остановился в шаге от этой штуки, присел и принялся внимательно её разглядывать. Но не сделал попытки притронуться. Матросы расступились, и наконец-то и Кейн увидел, что это на самом деле грубо вырезанный посох или палка, часть ветки или крупного корня. К брезенту люка она крепилась чёрными полосками, концы которых как будто кто-то приклеил.Кейн протянул руку, но Лоренс схватил его за запястье.— Если дотронетесь, — предупредил голландец, — ни один человек на борту «Самбы» не подойдёт к вам.— Но что это? — спросил изрядно удивлённый американец. Мне кажется, просто палка.— Так оно и есть, Палка, вернее, посох. Но это посох колдуна, такими пользуются чёрные волшебники. Кто знает, сколько душ в нём заключено? — голос Лоренса звучал совершенно серьёзно, серьёзным стало и выражение лица. — А сетка сделана из сплетённых человеческих волос. Значит, это мощное магическое средство. И от него может освободить только жрец, да и то после соответствующих церемоний. Интересно, кто посмел положить это…Ван Блеекер встал и медленно повернулся, разглядывая лица собравшихся у люка.— Именно это я и хотел бы узнать, — заявил он. — Бака! — капитан окликнул матроса в зелёном тюрбане хаджи. — Откуда взялась эта странная дьявольская штука?— Кто знает, туан капитан? Ми увидел, когда встал на вахту. Это зло, большое зло…— Бака, ответь мне во имя твоей веры. У нас есть на борту гуру?Матрос при одном этом упоминании содрогнулся: гуру — посредники, часто злые, они связаны с миром духов.— Туан Безар! — в голосе его прозвучали страх и мольба. — Туан Безар, мы твои люди, мы давно идём за тобой, ты всех нас знаешь, знаешь наши добрые дела и злые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54