– Эх, надерусь! – радостно потер руки Эдик, наполняя бокал минералкой.
Хитрый Эдик спиртного не пил. Вообще. Даже пива. Зато на виске у него прилепился «патник», позволяя наслаждаться общей эйфорией и потихоньку пьянеть, совершенно не опасаясь утреннего бодуна.
– Халявщик! – возгласил Мишель, разливая водку.
– Наоборот! Благодетель! Вам же больше достанется, алкаши!
– Упырек ты, Эдя! Насосешься нашей кровушки, и баиньки…
Подобный обмен шпильками давно стал своеобразным ритуалом. Мишель с Эдиком были, что называется, на ножах с первого курса, тщательно скрывая этот факт. Со стороны посмотришь: шуточки-подковырки закадычных приятелей. Гигант-Портос рядом с изящным Арамисом. Еще раз посмотришь. Еще… И однажды поймешь: количество неприятно перешло в качество. Над каждой шуткой висит темненькое облачко, и лучше махнуть рукой. Не обращать внимания. Особенно это усилилось, когда Эдик – первым из компании! – раскошелился на «патник». Тогда и словечка такого не было: «патник». Только-только входившие в моду эмпатические коммуникаторы «Эмпаком» называли по номерам моделей: «Сэнсит-002», «Сэнсит-003»… Сейчас у Эдика красовалась «пятерочка-спец», с расширенным спектром восприятия и эманации.
Хорошо, однако, иметь богатеньких предков!
Как всегда, вспоминая о предках, Кирилл слегка взгрустнул. Родители Ванды вечно обещаются в гости, но с их здоровьем вряд ли выберутся из далеких Збышевцев. Опять же, визы оформлять: старикам любой чиновник хуже Страшного Суда. А мама самого Кирилла, после того, как отец в одночасье сгорел от инфаркта… Эй, хватит печалей! Праздник в доме! И, тем не менее: с одной стороны, нет классических проблем типа «зять-теща» или «невестка-свекровь» – но пойдут дети, и без любимых бабушек с пирожками…
Кому-то придется работу бросать. Или на няньку горбатиться.
– Итак, третий тост банален, как банальна сама любовь! За наших молодых! – басом объявил Мишель. Рюмка, утонув в его лапище, притворялась наперстком. – За чувства, не нуждающиеся в костылях техники! За вас, ребята! Горько!
– Горько! Горько!
– Раз! Два! Три!.. Десять!.. Одиннадцать!..
– Двадцать один!..
– Сто! Тысяча! Они до утра целоваться могут, я их знаю!
«Наши молодые» с трудом разомкнули объятья. Ванда разрумянилась, глаза блестели – она была чудо как хороша, и Кирилл еле удержался, чтобы снова не наброситься на жену с поцелуями. Если бы не гости, не теснота малогабаритки… Впрочем, гости уйдут, а они останутся. Вся ночь впереди, завтра выходной, можно отоспаться всласть. Молодец, Мишель. Хороший тост сказал. Правильный. Как «патники» в моду вошли, многие пары, подав заявление в загс, спешили обзавестись «Сэнситами». Походят месяц-другой, сроднятся духовно, выражаясь высоким штилем… Кирилл с Вандой тоже хотели попробовать. Все хвалят, языками цокают, а магазин «Весна» по телику рекламу гонит: брачующимся 50 % скидки! Вот тут-то и выяснилось, что Кирилл – «невосприимчивый». Или, как позже окрестили подобных ему, сейф. Человек в футляре, вещь в себе. Не работал у него «патник»: хоть на прием, хоть на передачу. Нейроэлектронщик из сервис-центра объяснил: бывает, мол. Вы, молодой человек, не расстраивайтесь, ничего страшного. Для семейной жизни это дело необязательное, там больше другое дело в чести. Просто у вас… Тут он явно сел на любимого конька и долго вещал про совмещение альфа-бета-гамма-ритмов, наложение синапсов, стандарт резонансных частот-модуляций… У Кирилла в итоге создалось впечатление, что консультант и сам толком не знает, отчего у одних людей эмпат-коммуникаторы работают, а у других – нет. И никто не знает.
Таких, как Кирилл, по статистике оказалось тринадцать процентов. Плюс-минус корень квадратный. Причем нельзя было сказать, что «патники» отказывали исключительно у твердолобых тупиц. Или, наоборот, у утонченных эстетов. Это вроде абсолютного слуха: поди-пойми, почему Иванову медведь на ухо, а Хейфец четверть тона ловит. Шанс угодить в «сейфову дюжину» имел любой. Самым, можно сказать, демократическим образом: по теории вероятности.
Кириллу просто не повезло.
Поначалу он изрядно расстроился. И Ванда, чувствуя его угнетенность без всякого «патника», поспешила дать обещание: когда они вместе, обходиться без коммуникатора. С тех пор она действительно очень редко надевала крупные черно-белые клипсы «Сэнсита-004». Кирилл пытался отговорить ее: «Зачем лишаться новых ощущений?» – но Ванда стояла на своем, и он отступился. В глубине души испытывая благодарность к жене. Не то чтобы чувствуешь себя ущербным, но все-таки… Сейф? «Черный ящик» без входа-выхода?! Словно глухонемой среди нормальных людей. Едва не закомплексовал на этой почве. Спасибо жене…
Вот и сейчас Ванда оставила клипсы в шкатулке. В отличие от большей части гостей. Вон, Шурик с Алиной, зимой обвенчавшиеся в настоящей церкви, и хохотушка Томочка, и Илона с новым кавалером – толстеньким врачом; и, само собой, хитрюга-Эдик. Зато Мишель «патник» не носит принципиально. Утверждает, что для его «чувствительной и тонко организованной натуры вредны усиленные посторонние эмоции». Ибо, значит, способны легко нарушить хрупкое душевное равновесие. В устах Мишки Савельева, конопатого медведя-растрепы; Мишеля, числившегося на курсе символом непоколебимого спокойствия; Мишунечки, который пьет водку не пьянея, кого отродясь не видели раздраженным или подавленным… Короче, именно в его устах фраза о «хрупком душевном равновесии» звучала с особенной прелестью. Но тесты на эмпатию Савельев прошел играючи.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4