- Птичьи крылья, товарищи, - сказал он, - это орган движения, а не
действий. Следовательно, их можно считать ногами. Отличительный признак
человека - это _р_у_к_и_, при при помощи которых он и творит все свои
злодеяния.
Птицы так и не поняли долгих тирад Сноуболла, но смысл его толкования
до них дошел, и все отстающие принялись старательно запоминать новый
афоризм. "Четыре ноги - хорошо, две ноги - плохо" было написано большими
буквами на задней стенке амбара, несколько выше семи заповедей. Наконец
усвоив его, овцы восторженно приняли новое изречение и часто, находясь на
пастбище, они все хором начинали блеять: "Четыре ноги - хорошо, две ноги -
плохо! Четыре ноги - хорошо, две ноги - плохо!" - И так могло продолжаться
часами, без малейшего признака усталости.
Наполеон не проявлял никакого интереса к комитетам Сноуболла. Он
сказал, что обучение подрастающего поколения гораздо важнее любых дел,
которые могут быть сделаны для тех, кто уже вошел в возраст. Он высказал
свою точку зрения как раз в то время, когда после уборки урожая Джесси и
Блюбелл разрешились от бремени девятью крепкими здоровыми щенятами. Как
только они перестали сосать, Наполеон забрал их от матери, сказав, что он
лично будет отвечать за их образование. Он поместил их на чердаке, куда
можно было попасть только по лестнице из штаб-квартиры свиней и держал их
тут в такой изоляции, что скоро все обитатели фермы забыли о существовании
щенков.
Скоро прояснилась и таинственная история с исчезновением молока.
Свиньи каждый день подмешивали его в свою кормушку. Поспели и ранние
яблоки. Теперь после каждого порыва ветра они устилали траву в саду. Было
принято как должное, что все имеют на них право, но однажды установившийся
порядок был изменен: все яблоки должны быть собраны и доставлены в
помещение для свиней. Кое-кто попробовал роптать, но это не принесло
результатов. Касательно этого предмета все свиньи проявили редкостное
единодушие, даже Наполеон со Сноуболлом. На Визгуна была возложена
обязанность объяснить ситуацию остальным.
- Товарищи! - вскричал он. - Надеюсь, вы не считаете, что мы, свиньи,
поступаем подобным образом лишь из мелкого эгоизма. Многие из нас на самом
деле терпеть не могут молока и яблок. Сам я на них и смотреть не стану.
Единственная цель, с которой мы их используем, - сохранить ваше здоровье.
Яблоки и молоко (и это совершенно точно доказано наукой, товарищи)
содержат элементы, абсолютно необходимые для поддержания жизни и хорошего
самочувствия у свиней. Мы, свиньи, - работники интеллектуального труда.
Забота о процветании нашей фермы и об организации работ лежит
исключительно на нас. День и ночь мы неусыпно заботимся о вашем
благосостоянии. Мы пьем молоко и едим эти яблоки только ради _в_а_с_.
Можете ли вы представить, что произойдет, если мы, свиньи, окажемся не в
состоянии исполнять свои обязанности? Вернется Джонс! Да, снова воцарится
Джонс! И я уверен, товарищи, - в голосе Визгуна, который метался из
стороны в сторону, крутя хвостиком, появились почти рыдающие ноты, - без
сомнения, нет ни одного, кто хотел бы возвращения Джонса!
И если существовало хоть что-нибудь, в чем все животные были
безоговорочно уверены, так это было именно то, о чем говорил Визгун: никто
из них не хотел возвращения Джонса. Когда положение дел предстало перед
ними в таком свете, у них не нашлось слов для возражений. Слишком
очевидной стала необходимость заботы о здоровье свиней. И без дальнейших
рассуждений все согласились, что и молоко и падалицы (и кроме того,
значительную часть поспевающих яблок) необходимо беречь только для свиней.

4
В конце лета весть о событиях на Скотском Хуторе распространилась
почти по всей округе. Каждый день Сноуболл и Наполеон посылали в полет
голубей, которые должны были рассказывать обитателям соседних ферм историю
восстания и учить всех гимну "Скоты Англии".
Почти все время мистер Джонс проводил в распивочной "Красный лев" в
Уиллингдоне и каждому, кто был согласен его слушать, жаловался на ужасную
несправедливость, что выпала на его долю, когда компания каких-то
низменных скотов лишила его собственности. Остальные фермеры в принципе
сочувствовали ему, но помощь оказывать не торопились. В глубине души
каждый из них потихоньку прикидывал, а не перепадет ли ему что-нибудь
из-за несчастья, свалившегося на мистера Джонса. Так уж получилось, что
владельцы двух ферм, примыкавших к Скотскому Хутору, постоянно были в
плохих отношениях с мистером Джонсом. Одна из них, именовавшаяся Фоксвуд,
представляла собой большое, запущенное, почти заросшее старомодное
поместье, с истощенными пастбищами, обнесенными полуразвалившимися
изгородями. Ее владелец, мистер Пилкингтон, был беспечным джентльменом из
тех фермеров, которые проводят почти все время на охоте или на рыбной
ловле, в зависимости от сезона. Другая ферма, которая называлась Пинчфилд,
была меньше, но находилась в лучшем состоянии. Она принадлежала мистеру
Фредерику, существу грубому и злому, который постоянно занимался какими-то
судебными тяжбами и пользовался репутацией человека, который за шиллинг
готов перегрызть горло ближнему. Эти двое настолько не любили друг друга,
что прийти к какому-то соглашению, даже для защиты собственных интересов,
они практически не могли.
Тем не менее, оба они были напуганы известием о восстании на Скотском
Хуторе и озабочены тем, чтобы их собственная живность не восприняла этот
урок в буквальном смысле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31