– Да ну!
– В таком случае, отец, она держала это в большой тайне.
– В полнейшей.
– Так говори же, кто он. Не тяни.
– Ее женихом был и – кто знает? – может, все еще есть дон Антонио, пропавший доктор.
– Неужели?!
– Женихом, чтобы жениться или только на ночь?
– Чтобы жениться, Грегория… если, конечно, верить словам учительницы.
– И когда же они встречались?
– Два раза в неделю после двух часов ночи.
– Подумать только!
– По-твоему, Мануэль, такие встречи нормальны для жениха и невесты?
– То же самое спросил у нее и я, только в более Деликатной форме. Но она ответила, что дон Антонио порядочный человек и очень скромный. Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал об их встречах до свадьбы… Говорил, что не умеет быть женихом. А свидания всегда проходили в присутствии ее матери и сестры. Судя по словам Сары, дон Антонио соблюдал все формальности получше самого судьи и никогда не позволил бы себе ничего плохого по отношению к ней.
– Ты повторяешь ее слова.
– Не надо дурно думать о людях, мама. Почему это не может быть правдой? Никто не сомневается в порядочности дона Антонио.
Альфонса слегка приглушила звук телевизора.
– Непонятно только, отец, почему она до сих пор хранила эту тайну и только теперь во всем призналась?
– Потому что жителям нашего города было объявлено, что каждый, кто видел доктора в тот день после шести часов, должен явиться в жандармерию для дачи показаний. А она, по крайней мере до сегодняшнего дня, последняя, кто его видел. Дон Антонио пришел к ней после двух ночи и ушел оттуда около трех живой и невредимый… Но к себе домой не вернулся.
Грегория подала мужу на второе рыбное блюдо.
– Значит, теперь ей уже безразлично, что об их отношениях узнают?
– Конечно, нет. Она поступила так только ради него. И просила сохранить ее тайну, опасаясь, и не без основания, что люди станут думать о ней дурно, как ты, Грегория. Так что держите пока язык за зубами.
– Будь покоен, Мануэль. Мы – великие молчальницы муниципальной гвардии Томельосо.
Мануэль отказался от десерта, попросил усилить звук телевизора и, удобно развалившись в кресле, стал смотреть на экран, попыхивая сигаретой.
Поскольку Плиний лег спать сразу после вечерней молитвы, переданной по телевизору, то в половине седьмого утра уже брился электробритвой в ванной комнате, а ровно в восемь попил утренний кофе и закурил сигарету. Дочь еще не вставала. Она допоздна собирала свои вещи, чтобы перевезти их на новую квартиру. Жена, подав ему кофе, настежь распахнула окна и принялась яростно протирать полы и мебель.
Мануэль всегда поражался жене: сдержанная и мягкая, она становилась неугомонной и резкой, едва начинала, словно одержимая, убирать в доме.
Мануэль еще не слишком хорошо представлял себе, куда пойдет в такую рань, но бодрящая свежесть, врываясь в настежь распахнутые окна, манила на улицу, и перспектива застрять дома пугала его все больше и больше. А потому он поторопился поскорее уйти.
Утреннее солнце заливало все вокруг своим ярко-лимонным светом. Соседи и знакомые здоровались с ним еще осипшими от сна голосами, а беленые фасады домов отражали солнечный свет, словно зеркала. Женщины, пользуясь тем, что на улице было мало прохожих, подметали у порогов своих домов, низко склоняясь и не обращая никакого внимания на водителей мотоциклов и мотокаров.
Не успел Плиний дойти до почтамта, как позади снова послышалось знакомое шарканье. Наверное, Доминго Паскуаль очень торопился, потому что шарканье было отрывистым и частым.
Как и в прошлый раз, Мануэль не обернулся, а продолжал идти, привычно размахивая руками. Когда он проходил мимо монастырской школы, шарканье почти настигло его, а у газетного киоска Доминго Паскуаль поравнялся с ним.
– Добрый день, Мануэль, – поздоровался он с начальником муниципальной гвардии своим чуть сипловатым голосом.
– Здравствуй, Доминго. Что скажешь? – отозвался Мануэль с деланным равнодушием.
– Мне надо кое-что сообщить вам.
– Говори, слушаю тебя.
Едва Доминго заговорил, как шарканье прекратилось.
– Это касается доктора, который пропал ночью.
Плиний насторожил уши.
Доминго Паскуаль помолчал, словно раздумывая, с чего начать, и в ту же секунду снова зашаркал ногами.
– А откуда тебе известно, что он пропал ночью?
– Так ведь на другой день он нигде не появлялся.
– …И что же ты хочешь сообщить мне?
– У доктора дона Антонио была невеста или что-то в этом роде.
Доминго Паскуаль взглянул на Плиния, желая увидеть, какое впечатление произвели его слова. Но Мануэль даже бровью не повел. Доминго явно растерялся.
– Кто она? – спросил наконец комиссар нехотя.
– Донья Сара, учительница… Доктор приходил к ней домой в ту ночь и ушел оттуда в три часа, преспокойненько покуривая сигарету.
– И сел в машину? – схитрил Мануэль.
– Нет, он был без машины.
– А ты откуда знаешь?
– Его видела моя сестра. Мы живем рядом с домом учительницы. Хотя я уверен, что доктора видел еще кое-кто из жителей нашего квартала.
– Мне казалось, жители в вашем квартале рано ложатся спать.
– Но только не в ту ночь.
– И что было с ним потом?
– Не знаю.
– Он пошел к себе домой?
– Наверное.
– И был у себя дома?
– Да.
– А тебе откуда это известно?
– От Алиаги, соседа дона Антонио, того, что живет в квартире этажом ниже, прямо под ним. Около половины четвертого Алиага слышал, как доктор пошел в ванную комнату, умылся там и почистил зубы. Дон Антонио всегда умывался перед сном.
Напрасно Плиний позволил себе бросить на плоское, уродливое лицо Доминго пристальный насмешливый взгляд.
– И доктор снова ушел из дома?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37