.. тот самый, что в Сибири славно подвижничает!
Илиодор поднял глаза. Стоял перед ним мужик, который неустанно и очень быстро перебирал ногами, будто собираясь пуститься в пляс. При этом руки его находились в движении, а тонкая полоска губ раздвигалась, обнажая изъеденные кариесом зубы.
-- Поцелуйтесь... вы ведь одного поля ягода, -- сказал Феофан. -- Что один, что другой -- оба к богу тщитеся...
Распутин, еще больше дергаясь, полез целоваться.
"Григорий, -- описывал его Илиодор, -- был одет в простой, дешевый, серого цвета пиджак, засаленные и оттянувшиеся полы которого висели спереди, как две старые кожаные рукавицы. Карманы были вздуты, как у нищего, кидающего туда всякое съедобное подаяние. Брюки такого же достоинства, как и пиджак, поражали своей широкой отвислостью над грубыми халявами мужицких сапог, усердно смазанных дегтем. Особенно безобразно, как старый истрепанный гамак, мотался зад брюк! Волосы на голове старца были причесаны в скобку. Борода мало походила на бороду, а казалась клочком свалявшейся овчины, приклеенным к его лицу, чтобы дополнить все его безобразие. Руки старца были корявы и нечисты. Под длинными и загнутыми внутрь ногтями полно грязи. От всей фигуры несло неопределенным, но очень нехорошим духом..."
Так выглядел мессия, когда он впервые появился в столице. После поцелуев Распутин повернулся к Феофану и с улыбкой (Илиодор запомнил ее как "заискивающую, лукавую и противную") сказал:
-- А ведь сразу видать, что братец круто молится...
Неясно, чего конкретно хотел Феофан от знакомства с Распутиным и чем бы вообще закончился его приезд в столицу. Но тут из поездки вернулся синодальный владыка Антоний и прогудел:
-- Какой еще Распутин? Гришка-то?.. Так я его знаю. Кто его, беса, не знает. Гоните в три шеи! Не верьте ему -- жулик! Какой же праведник, если он в Казани на бабах ездил...
-- Как это на бабах ездил? -- поразился Илиодор.
-- Не твоего ума дело: ездил -- значит, ездил... Распутин мгновенно скрылся, и о нем забыли: был -- и нету его. А тут как раз подоспела знаменитая саровская эпопея...
* * *
В этом году Илья Репин закончил картину "Какой простор!". Помните, накатывающий с моря прибой, а в пенной волне, открытые простору и радости жизни, стоят влюбленные студент с барышней, которым давно уже "море по колено"... С тех пор как Игорь Грабарь разругал картину, стало признаком хорошего тона отзываться о ней критически. Но было и другое мнение, мнение современников, для нас давно угасшее: упоенные бурей и любовью, гордые и красивые, он и она -- это как раз те люди, которым предстоит свершать революцию. Какой простор! Какая свобода!
12. ЧУДО БЕЗ ЧУДЕС
Повар царской семьи (на положении ресторатора) получал с персоны Романовых за обычный завтрак 78 копеек, за обед брал по рублю. Вскоре он сделал заявление, что завтрак будет стоить 93 копейки, а обед рубль и 25 копеек -- продукты вздорожали! Молодая царица призвала повара к себе и в присутствии придворных кричала, что он вор и мошенник, что он может обманывать кого угодно, но ее обмануть ему не удастся... Алиса сразу дала понять, что за копейку горло перегрызет любому, теперь она ходила на кухню, проверяя, сколько кладется в суп корешков (к прозвищу "гессенская муха" прибавилось новое -- "кухарка"). Царская чета кормилась по-английски: завтракали в полдень, обедали в 8 часов вечера. Гостей не любили. За царский стол свободно садились только министр двора Фредерикс и лишь в исключительных случаях дежурный генерал-адъютант...
Победоносцев неожиданно был приглашен к завтраку.
-- Константин Петрович, -- сказал Николай II, -- мы вот тут подумали и сообща решили, что преподобного Серафима Саровского надо бы причислить к лику святых земли русской.
-- Простите, государь, а... с кем вы подумали? Император заискивающе глянул на свою ненаглядную.
-- У меня немало друзей, -- отвечал загадочно. Синеватые пальцы обер-прокурора святейшего Синода сплюснулись на ручке чашки; Победоносцев даже помертвел.
-- Для этого необходимо, -- заговорил жестко, -- чтобы Серафима чли верующие. Чтобы в народе сохранились предания о его подвигах во имя Христа. Чтобы его мощи оказались нетленными... Я не могу сделать его святым по указу царя! -- заключил твердо.
-- Зато царь все может, -- вмешалась императрица...
Скоро в Саровскую пустынь выехала особая комиссия, которая -- увы! -никаких мощей старца не обнаружила. В гробу валялись, перемешанные с клочьями савана, несколько затхлых костей, нашли истлевшие волосы и черные зубы. В протоколе осмотра так и записали, что нетленных мощей не сыскано. Строптивую комиссию, не сумевшую понять желаний царя, разогнали -- создали другую, более сговорчивую. Серафим Саровский был признан в святости, а "всечестные останки его -- святыми мощами"! Николай II на этом докладе отметил: "Прочел с чувством истинной радости и умиления".
Летом 1903 года высшее духовенство империи (кстати, были они блестящие режиссеры!) организовало сцены "народного ликования" в Саровской обители. Втайне ловко сфабриковали чудесные исцеления возле источника Серафима; жандармские сейфы, взломанные революцией, раскрыли секрет чудес. Вот фотографии филера Незаможного: здесь он слепой, а здесь уже зрячий. Вот видный чиновник Воеводин: здесь он паломничает, несчастный, с котомкою и на костылях, а вот костыли заброшены в крапиву -- Воеводин уже пляшет... Машина святости, подмазанная госбанком, работала хорошо! Ждали приезда царя с царицей. На всем долгом пути их следования -- от Петергофа до Арзамаса -были выстроены солдаты при оружии (по солдату на каждые 100 метров).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42