..
А лето 1904 года выдалось знойное, с частыми грозами. Короткие бурные ливни не освежали земли. Алиса, как всегда, болела: полежав на постели, перебиралась на кушетку, с кушетки -- в шезлонг. Николай II, подобно дачнику-обывателю, шлялся по окрестным лесам, собирая в лукошко грибы и ягоды. Родители не могли нарадоваться на своего ребенка. "Удивительный бэби -- никогда не плачет!" 8 сентября младенец доставил им первое беспокойство. Вдруг ни с того ни с сего началось обильное кровотечение из пуповины. Врачам сделалось страшно. Лейб-хирург профессор Сергей Петрович Федоров первым нарушил тягостное молчание.
-- У наследника престола, -- доложил он царю, -- болезнь, называемая "болезнью королей". В науке же зовут ее гемофилией. Пустяковый ушиб или укол иглою, даже приступ кашля могут вызвать кровотечение, которое медицина не способна остановить. Ваше величество, знайте правду: гемофилитики обычно умирают в детстве и очень редко они вступают в зрелую жизнь.
Федоров пощадил царя, умолчав о главном: гемофилия является ярким признаком вырождения. Странно, что женщины этой болезнью никогда не страдают, и великобританская королева Виктория всю жизнь чувствовала себя отлично. Но именно она-то и несла в себе гены этой ужасной болезни, которая расползалась как лишай по дворам старинных династий Европы, поражая отпрысков коронованных родителей. Три испанских инфанта, потомки Виктории, уже умерли от гемофилии; родной брат кайзера, гросс-адмирал Генрих Прусский, женатый на Ирене Гессенской, уже получил от нее сплошь отравленных сыновей. Принято думать, что Вильгельм II был особо заинтересован в браке Николая с Алисой, чтобы безжалостная гемофилия ускорила вырождение Романовых... Ну, а сама Алиса? Знала ли она об этом? Да, она тоже знала. Всем своим не женским, а чисто монархическим существом Алиса стремилась к зарождению в себе не столько сына, сколько наследника, ибо вопросы династии для нее были дороже чувств материнства, и вот она наследника произвела... Встреча с гемофилией состоялась, ничего исправить нельзя! Революция ампутирует то, что уже отгнило...
13. БЕССТЫЖИЙ АПОСТОЛ
Конокрады, они с коновалами всегда в дружбе. Им это надо -- когда жеребца охолостить, когда кобылу доправить, чтобы в цене шла подороже. Гришка Распутин, пока с лошадиного воровства жил, немало повидал коновалов. От них и познал врачевальные тайны, что тянулись в XX век от ветхозаветной Руси, от народного разума, от знахарских книг, писанных в лихие времена славянскою вязью, закапанных воском древности...
Многое запомнил. Сберег. Пригодится!
Покровские мужики хотя и презирали Гришку, но иногда были вынуждены признать его превосходство над ними. Однажды мальчонку резанули косой по ноге, кровью исходил малый на сенокосе, а Гришка пошептал что-то, приложил травки -- и кровь замерла... Чудеса творил Гришка и перед конскими ярмарками. В канун торжища приволок откуда-то полудохлую клячу, запер ее в амбаре. Неделю отпаивал ветхую кобылицу снятым молоком с отрубями. А когда наступала ночь, Гришка во мраке, тихо подкравшись, вдруг ожигал клячу кнутом, отчего она стала пугливой. Зубы у лошади давно стерлись, верхушки их стали плоскими (признак старости). Каленым железом Гришка по-цыгански выжег ей в зубах ямки, какие бывают только у молодых коней. Когда же повел клячу на ярмарку, все только ахали: выступал за ним резвый, подвижный коняга, дрожа гладкой шкурой, а по зубам дашь ему два года -- не больше...
Покровский староста Белов рассуждал:
-- Мазурик он! Может, исправнику нажалиться мне?
Дошло это до Гришки, и он Белову грубил бесстрашно:
-- Ты, коли медаль нацепил на шею, так ко мне не совайся. Я человек божий и завсегда могу уйти в странники...
Гришка часто уходил из села, пропадая в долгих отлучках, а потом являлся, изможденный и мрачный, мутные глаза его скользко плавали в ободах синевы; был он тих после богомолий, посылал свою Парашку до лавки с запискою собственного сочинения: "Милостив Гасудар гаспатин Лавашник буть любезна Силетку мине по жирне и по толоче уважаюсчи тебе грегорий".
Покровский лавочник спрашивал Парашку:
-- Тебе, Федоровна, какую -- с икрой или с молоками? Иногда же брал рубль, ставя его ребром на прилавке.
-- Эво! -- говорил, подмигивая. -- Красная цена тебе... На сеновал-то придешь ли? Разведем мы икру с молоками.
-- Да будет вам, -- отвечала Парашка. -- Я ему про селедку, а он мне про это самое. Эдак-то и до греха недалече. Заворачивай ту, котора с молокой... Когда на сеновал-то приходить мне?
Была она, под стать мужу, бабой скверной. Под самый XX век пошли у Распутиных дети -- сын Митенька да две дщерицы, Варька с Матрешкой, -сопливые, нечесаные, зимой они по нужде босые по сугробам гоняли. "Распутинские, -- говорили на селе, -- живучие. Их и оглоблей не проймешь... Ишь, заливаются -- голосистые!"
Без паспорта, без денег, даже без лаптей отваживался Гришка шляться далеко. Когда отмечались Саровские торжества, он долго болтался в "нетях", вернулся и брякнул мужикам в разговоре: - -- А я вот царицу повидал, нагишом... быдто Еву!
-- Врешь ты все, -- не верили ему.
Гришка рассказал, что в Сарове, когда императрица в пруду купалась, он в кустах с одной монашкой радел и все видел.
-- Ну и кык она? -- спрашивали. -- Царицка-то у нас?
-- Да в темноте они, бабы, все одинакие. Видел я тока, что больно мосласта, нежирная... Я бы и лучшее ее разглядел, да мне монашка моя мешала: "Радей дале, говорит, коли уж на меня взобрался, так на чужих баб не разевайся..."
Пока же он там болтался по разным святым местам, Парашка его вконец истрепалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42