Вот какой у нас шеф!" А я, начальник, человек деловой,
сами знаете, я уточняю: "А что профессор, он очень болен?" - "С чего вы
взяли? Этот профессор здоров как бык!" - "Ну вот видишь, - говорю, -
профессор здоров, а я болен в стельку. Потому пусть ждет он, а не я!", - и
щипаю секретаршу за высокий бок. Она, конечно, в крик. "Псих! Псих!" -
кричит. Да еще издевается: - А сколько дважды два будет?" А на шум,
начальник, выглядывает из кабинета наш доктор, наш нарколог островной, он
с нами со всеми замучился. "Это кто? Это кто?" - кричит секретарша и
пальчиком серебряным в меня тычет. А доктор наш занят, его, может, в
Ленинград сейчас повезут, он уже про свое думает, ну и говорит: "Профессор
из Ленинграда!" Ждет он, дескать, этого профессора, а получилось, что это
вроде бы я! Ну, хоть и тыкала в меня секретарша серебряным пальчиком, я ее
еще раз ущипнул. "Вот так, - говорю, - цыпа!"
Сказкин, он свое не упустит!

Просыпаясь, я избавлялся от непрошеных сновидений, но от одной
паршивой мыслишки избавиться никак не мог.
Вот какая это была мыслишка:
Серп Иванович держался уже два месяца. Организм у него очистился от
бормотухи капитально. Но ведь хорошо известно, как долго может прятаться в
потемках нашего подсознания привычка, притворяющаяся убогой в хилой, но
при первом же благоприятном случае разрастающаяся до ядерного облака!
Увидев: начальник прыгнул в пещеру, а, значит, Краббен его не съест,
увидев: вряд ли Краббен в ближайшее время выпустит начальника из пещеры,
наконец, оценив все это, не мог, что ли, Серп Иванович толкнуть мои сапоги
и остатки фала, а то и компас с геологическим молотком за небольшой набор
дрожжей и сахара?
Я ведь знал: куражиться Сказкин умеет!
Перед самым отходом с Кунашира на Итуруп, когда мы уже загрузили
снаряжение на борт попутного сейнера, Серп Иванович внезапно исчез. Вот
только что был рядом, сопел, бухтел, ругался, а сейчас - нет его!
Разыскивая Сказкина, с таким трудом зафрахтованного мною в аэропорту,
я обошел все кафе и столовые Южно-Курильска. "Да, - говорили мне. - Был
Серп. Но сейчас его нету!"
Понимая, что прием Сказкину обеспечен чуть ли не в каждом доме, я,
выругавшись, избрал самое простое: вернулся в гостиницу и пристроился у
телефонного аппарата. "Где ему еще искать меня? Ведь на борт его без меня
все равно не пустят!"
И оказался прав.
Поздно ночью раздался длинный звонок.
- Начальник! - нетвердо, издалека сказал голос Сказкина. - Начальник,
поздравь! Обмыл я отход! За двоих обмыл! Пруха нам будет!
- Ты еще на ногах? - спросил я.
- На ногах, - сообщил Сказкин. - Но опираюсь на посох.
- А где ты стоишь? Где тебя можно найти и поздравить с обмывкой?
- Не знаю, начальник. Потому и звоню, что не знаю.
- Но где-то же ты стоишь! - повысил я голос.
- Это так, - согласился Сказкин. - Я стою в будке.
- В собачьей? В сторожевой? Или все-таки в телефонной? Какая она, эта
будка? Определи.
- Она... - задумался Сказкин. - Она... вертикальная!
- Они все вертикальные! Не торопись, Серп Иванович. Сам знаешь:
смотреть мало, надо видеть! - это я Сказкину польстил. - Главное в таких
случаях - точно определиться. Что там вокруг тебя?
- Стекло и металл! - с гордостью сообщил Сказкин. - Стекло и металл!
Правда, стекло битое.
- Ты мне скажи, Серп Иванович, что находится рядом с будкой, тогда я
смогу тебя разыскать. Дай примету, пусть одну, но точную.
- Есть примета! - заорал Сказкин. - Есть!
- Говори!
- Воробей! Воробей на ветке сидит!
- Ну, ну! - поощрил я. - Это куст или дерево? Если дерево, то какое?
- Да махусенький он, воробей-то! - растроганно кричал Серп Иванович.
- Ну, совсем махусенький, его и понять трудно! Но сидит, это точно, на
лапках, а в лапках веточка, и клюв как шильце!
- Ты мне его длину коготков скажи! - взорвался я.
И правда, услышал:
- Некрупные!

"Как ни бесчисленны существа, заселяющие Вселенную, - вспомнил я
слова древней книги, - следует учиться их понимать. Как ни бесчисленны
наши желания, следует учиться ими управлять. Как ни необъятна работа,
связанная с самоусовершенствованием, надо учиться ни в чем не отступать. И
какой бы странной ни казалась нам абсолютная истина, следует учиться не
пугаться ее!"

Я опять глянул вниз.
Может, стоит рискнуть? Может, Краббен спит? Может, он давно ушел в
нейтральные, а то и в чужие воды? Я бы мог спрыгнуть на пляж, добраться до
фала и в одно мгновение вознестись на недосягаемый для Краббена гребень
кальдеры!
"А если он не спит, если он затаился? Если вон та глыба в тени -
вовсе не глыба? Если он терпеливо ждет моего решения, устроившись среди
подводных камней?.."
Малоприятные, пугающие мысли теснились в моей голове; но вот
странность! - даже пугаясь, видел я мысленно кое-что приятное.
Музей.
Огромный музей современной природы.
Зал.
Огромный зал, отведенный для одного, зато совершенно исключительного
экспоната.
Табличка над экспонатом.
Надпись на табличке.
"Краббен тихоокеанский. Единственный известный в наше время вид.
Открыт и отловлен в водах кальдеры Львиная Пасть младшим научным
сотрудником Т.Н.Лужиным и полевым рабочим Пятого Курильского отряда
С.И.Сказкиным."
"Сказкиным!.. - возмутился я. - Трус проклятый!"
И, подумав, перед именем Лужина поставил достаточно высокую научную
степень, а имя Сказкина вообще стер.
Казенный фал и левая гречка, - я объясню тебе разницу!

Очень хотелось есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20