Но у бедняжки миссис Баррагады сабот было больше, чем она могла перенести, и — но это только между нами, мистер Иббл, только между нами — она не совсем сдорова, не совсем сдорова.
«Не все дома», — предположил Чарли не очень радостно. Ему не хотелось жить рядом с человеком, у которого «не все дома».
— Только в тех случаях, когда речь идет об одной-двух вещах. Она думает, что ее дочь, ее дочь Лаура, — оперная певица и что она вот-вот должна петь в Конвент-Гарден.
— А она не певица?
— Насколько мне исвестно, мистер Иббл, ее дочь Лаура самужем са управляющим магасина шестипенсовых вещей то ли в Ливерпуле, то ли в Гласго, по-моему, в Гласго. Но об этом говорить с бедняжкой миссис Баррагадой бесполесно. Ис-са всего этого у нее было слишком много сабот. А так она действительно очень интересная леди.
— Если она заведет разговор про свою дочь, с ней надо соглашаться? — спросил Чарли. Вся эта история ему очень не нравилась.
— Вот именно, — воскликнула хозяйка. — И еще одно. Как, восможно, вам исвестно, в «Пьюмеранг-Хаусе» спиртные напитки не продаются. Но мы можем всё устроить, мистер Иббл, можем всё устроить. Скажите только слово, и мы устроим. Говоря откровенно, один из наших постоянных жильцов служит в «Винах и ликерах». Мы можем с ним договориться на очень хороших условиях. Скажите только словечко — и всё.
Чарли пробормотал что-то. В эту минуту ему показалось, что хозяйка содержит в себе столько спиртного, что его хватило бы на весь пансион. Затем он кое-что вспомнил. Возможно, эта женщина сможет ответить.
— Не посоветуете ли вы мне… — начал он после небольшого колебания.
— Если смогу, — заверила она его.
— Я приехал сюда, чтобы повидать одного человека, с которым я знаком. Но недавно я прочел в газете, что его арестовала полиция и что он до сих пор находится под следствием — так, кажется, называется это? Где он сейчас, я не знаю и не знаю, можно ли мне его повидать.
— Не имею представления, могу вас саверить, — ответила хозяйка с чувством собственного достоинства и всё возрастающей холодностью. — Мои обясанности сдесь, в «Пьюмеранг-Хаусе», до сих пор не давали мне повода иметь отношение к полицейскому суду. У нас никогда, никогда не было таких сабот, могу скасать вам об этом с радостью.
— Очень хорошо. Не беспокойтесь. Этот человек не жулик или еще что-нибудь такое. Я тоже не жулик. Дело связано с политикой.
— Пусть даже так, — ответила хозяйка, немного оттаивая. — Я вам, мистер Иббл, помочь не могу ничем. Один ис наших постоянных жильцов, мистер Смит, имеет отношение к сакону. Вот ему вы всё и расскажите.
— Он дома?
— Мистера Смита сейчас нет, и я не могу вам скасать, мистер Иббл, когда он будет. Мистер Смит бывает дома очень редко. Но вы можете састать его савтра утром, хотя этого я не обещаю, не обещаю. Если что-нибудь будет угодно вам, своните горничной.
И она удалилась, заставив Чарли подумать, что вопрос о полицейском суде не улучшил его положения в «Бумеранг-Хаузе». Он распаковал вещи и задумался — что делать дальше? Он должен был повидать Кибворса и сходить в редакцию «Дейли трибюн». В коротенькой заметке в одной из газет, которые он читал в поезде, он прочел, что дело Кибворса слушалось вчера в полицейском суде на Норфолк-стрит, но Чарли знал о полицейских судах, особенно о столичных полицейских судах, не больше хозяйки гостиницы и не мог представить себе, что надо сделать, чтобы получить свидание с человеком, содержащимся под следствием. Находится ли сейчас Кибворс в полицейской тюрьме на Норфолк-стрит (и где находится эта Норфолк-стрит?) или его куда-нибудь перевели? А может, оставить это дело и заняться «Дейли трибюн?» К несчастью, он совершенно бесполезно продолжал думать о девушке. Теперь, когда он вернулся в Лондон как человек, а не как чья-то выдумка, он чувствовал себя ужасно одиноким. «Бумеранг-Хауз» ничем не мог поднять его настроение. Из соседней комнаты доносились неопределенные звуки. Производила ли их миссис Баррагада, у которой было в жизни столько забот, что она стала ненормальной? Чарли испытывал ужас от людей, у которых голова была не в порядке, всегда испытывал его, и поэтому сейчас чувствовал себя не в своей тарелке из-за негромких звуков, которые раздавались в соседней комнате.
Собираясь уходить — он не был намерен проводить вечер в «Бумеранг-Хаузе», — он подошел на цыпочках к двери, неслышно отворил ее и выглянул. Никого не было. Он вышел и захлопнул за собой дверь. Тотчас же соседняя дверь распахнулась, и из нее выскочила маленькая неряшливая женщина и преградила ему дорогу.
— Не одолжите ли вы мне несколько спичек? — весело крикнула она, звякая бесчисленными бусами и браслетами. — Не одолжите? — Она протянула пустую коробку.
Чарли дал ей несколько спичек, она взяла их и положила в коробку.
— Пять, — сосчитала она. — Еще парочку, а? Для удачи. Всего парочку. Ага, семь. — Я — миссис Баррагада, а вы?
Чарли представился. Она была очень смуглой, морщинистой, старой женщиной, ее глаза, ни на секунду не оставаясь неподвижными, были какого-то странного светлого оттенка, отчего казалось, что они светились.
— Мы — соседи, — воскликнула она еще веселее. — Не правда ли, это просто замечательно. Не правда ли? — Она подошла вплотную и посмотрела ему в лицо. — Вы любите музыку? Любите?
— Я… Я не знаю, — небрежно ответил Чарли. — Хорошая мелодия мне по душе. — Но поворот их разговора был ему не по душе.
Миссис Баррагада сильным толчком поставила его перед открытой дверью своей комнаты и бросилась внутрь, чтобы в мгновенье ока вернуться с поблекшей фотографией молодой женщины.
— Моя дочь Лаура!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82