ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

..
- Да что вы! У нее такая несусветная жизнь, что я не уверен, спит ли она вообще!
Маня Холодкова, еще молодая, но, что называется, бесцветная женщина, действительно была страдалица, каких мало даже и на Руси. Еще школьницей она заболела сахарным диабетом, после три раза поступала в Лесотехническую академию, но так и не поступила по причине того же сахарного диабета, который у нее особенно разыгрывался в августе, когда держат вступительные экзамены, едят что ни попадя и не спят. Она была трижды замужем, однако первый ее муж пьяным делом утонул в Рыбинском водохранилище, второй сел в тюрьму за растление малолетней, третий бросил ее на шестом месяце беременности и исчез. От первого мужа у Мани была девочка и от третьего мужа была девочка - про обеих ничего хорошего не сказать. Кроме них на шее у Мани сидела мать, на которую время от времени находил загадочный паралич. Именно всякий раз, когда страдалица выходила замуж, у старухи, как по заказу, отнималась левая сторона. Но стоило Мане форменно или по-соломенному овдоветь, как старуха тотчас поднималась с одра болезни, словно после какой-нибудь невинной свинки, но никак не клинического паралича. В силу такого семейного положения Маня всю жизнь проработала в котельной Химзавода, где платили большие деньги, а с девяносто первого года служила ночной няней в детском саду, мыла два подъезда в соседнем доме да еще по-соседски обслуживала Пыжикова, даже и чисто по женской линии, что, впрочем, случалось приблизительно раз в квартал.
Когда за милиционером закрылась дверь, Пыжиков подошел к кухонному окну и, нарочно не обращая внимания на свое новое отражение в темном стекле, поглядел во двор. Черно было на дворе и не столько виделась, сколько угадывалась детская площадка, где четвертого января неизвестный злоумышленник смертельно покусал гражданку Попову, дальше прямоугольники все пятиэтажных жилых домов, потом высоченные трубы Химзавода, и вдруг стая ворон пронеслась над детской площадкой, словно чьи-то черные, преступные души дали о себе знать.
Не рассветало, даже полунамека не было на рассвет, и Александр Иванович со страхом и грустью думал о том, что если у людей ни с того ни с сего меняются физиономии, если прохожих насмерть забивают за двадцатку, если по улицам бродят чудовища, у которых какие-то железы вырабатывают отравленную слюну, то нисколько не удивительно, что в конце концов должно наступить светопреставление и прекратиться любая жизнь. Тем более, что Судный день может совершиться выборочно, для отдельно взятой нации и страны. Ведь претерпели же конец света древние египтяне, которые утомили Создателя своими религиозными экспериментами, древние греки, которые погрязли в праздности и разврате, древние римляне, которые отказались принять Христа... И разве не светопреставление в своем роде есть отдельно взятая смерть, неотвратимо назначенная человеку за неизбежные в его положении неправедность и грехи...
Не рассветало; город коснел во тьме, какой-то злонамеренный и чужой.
5
Этот город был некрасив, как, впрочем, и почти все великорусские города. То, что в нашем отечестве строил Бог, - не Ривьера, конечно, но все же туда-сюда: есть неоглядные просторы, пречистые березовые рощи, игривые пригорки, зеркала озер, васильковые воды рек... Но то, что понагородил своими руками непосредственно русачок, по преимуществу безобразно, словно он с похмелья обустраивался или с намерением куда-то вскоре откочевать. О деревнях теперь разговора нет, промышленная архитектура, она везде одинаково неприглядна, но города... - святые угодники! какие же у нас на Руси постыдные города!
Начать с того, что все они, за двумя-тремя исключениями, похожи друг на друга, как телеграфные столбы, и, стоя где-нибудь посреди городской площади, ни за что не скажешь, где именно ты обретаешься - в Воронеже, Тамбове или в Орле. Все те же казенные здания под выцветшим флагом, простые и унылые, как канцелярская скрепка, остановку проедешь на трамвае, - все те же трехэтажные кирпичные дома, которые строили пленные итальянцы, еще одну остановку проедешь - все те же пятиэтажные бараки эпохи развенчания, облепленные какими-то деревянными балкончиками, пристроечками и надстроечками, которые делают их похожими одновременно на очень большой курятник, высокогорный аул и кухонную полку для всякой хозяйственной чепухи.
Но это еще не самое злое качество русского города, взятого как модель; самое злокачественное в нем то, что он производит впечатление безнадежной неухоженности, покинутости и тления, какое еще производят хворающие старики, которым некому, как говорится, подать воды. Всюду, словно нарочно, взломанный асфальт, чахлые деревца, слепленные бог весть из чего сараи по дворам, которых так много, что это даже странно, покосившиеся заборы, помойки, далеко распространяющие зловоние, жалкие палатки, торгующие всякой дрянью, и тяжелые, взявшиеся ржавчиной гаражи.
А впрочем, человеку привычному и не бывавшему на Ривьере эти убогие виды глаза не колют, он к ним давно пригляделся, как, бывает, приглядишься к забытой в углу метле; вроде бы ей не место в парадной комнате, но так давно и прочно позабыли в углу этот простой прибор, что он приобщился к мебели и не наводит хозяина на вопрос. Вот и Александр Иванович Пыжиков, стоя у кухонного окна, без особых чувств смотрел на родимый город, тем более что за предутренней мглой его было толком не разглядеть.
Он стоял, стоял и потом вдруг вспомнил, что его дожидается Витя Расческин, чтобы вместе нанести визит инженеру Муфелю и что-то чрезвычайно важное выяснить у этого мудреца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики