– Никогда не считал Владо тюфяком. Да и ни к чему мне вмешиваться в ваши сердечные дела.
О сердечных делах Лиза больше не говорит, но о моей дружбе с Петко высказывается:
– Удивительно: есть человек, к которому вы снисходительны.
– Нас связывало дело. Он подавал идеи, я записывал.
– Не только дело. Это единственный человек, о котором вы говорите хорошие вещи, хотя и с оговоркой, что у него не все дома.
– О хороших людях принято говорить хорошие вещи.
– Да вы ведь не верите в существование хороших людей! И Петко – ваша прямая противоположность, хотя вы тоже, бывает, чудите, когда на вас находит. Его интересует все и вся, а вас приходится волоком тащить поближе к жизни…
«Так вот какое у тебя хобби – тащить меня поближе к жизни?» – хочется мне сказать, но я молчу.

Возле самой редакции я вдруг сталкиваюсь с Бистрой. Случайность? Вряд ли. Бистра хорошо знает мое расписание.
– А, Тони! – В голосе ее звучит, кажется, неподдельная радость. – Какой сюрприз!
Я вежливо отвечаю, что это и для меня сюрприз, и отвожу ее в сторонку, так как бывшая моя супруга имеет обыкновение останавливаться посреди тротуара, не замечая, что мешает прохожим.
– Здорово, что я тебя встретила, – говорит Бистра. – Мне надо с тобой поговорить.
– Вечером я занят.
– Зачем вечером? Давай где-нибудь посидим сейчас, все равно где.
Я поднимаюсь в отдел, лишь бы объявиться, и веду ее в первый попавшийся кафетерий, совершенно невзрачный с виду, где только три столика: к счастью, все три свободны, так как посетители – местная молодежь – толпятся в основном у прилавка, где отпускают бозу, и пьют стоя. Я приношу лимонад и пару окаменевших слоек, которые так и будут лежать до конца нашего свидания. Я жду, что Бистра, поморщившись, тихо скажет: «В более приличное место ты не мог меня повести», но она, видно, настолько сейчас озабочена собственными проблемами, что не обращает внимания на обстановку.
– Как поживает твоя новая приятельница? – интересуется она, доставая сигареты и тут же пряча, ибо заметила надпись: «Курить воспрещается».
– Ты, верно, чаще ее видишь, чем я.
– Я имею в виду не Бебу.
– Другой у меня нет, я же тебе говорил. А у той женщины, которая выполняет обязанности домработницы, есть жених – не я, другой.
– Очень рада, – кивает Бистра. – Тебе часто изменяет вкус, но дело не в том. Ты такой пассивный, что любая нахалка может прибрать тебя к рукам.
– Со мной только раз такое случилось, – напоминаю я.
Бистра смотрит, словно не понимая, о чем идет речь, и вдруг раскрывает карты:
– Тони, мы с тобой сделали ужасную ошибку…
– Сколько их было! Нам не привыкать.
– Какой злопамятный! – удивляется Бистра. – Я всегда вспоминаю нашу полудетскую дружбу. Пойми, если кто-то и жалеет, что мы еще тогда не связали свои судьбы, так это я. И если кто-то виноват в этом, так только ты. Не будь ты таким лопухом, прояви ты тогда волю, сграбастай ты меня, как ты сделал это потом… А ты боялся, не смел ко мне прикоснуться, а если и прикасался, то так, будто я стеклянная… Честное слово, Тони, если бы мы нашли тогда общий язык, все бы сложилось иначе…
Эти вещи я слышал столько раз, что вполне можно пропустить их мимо ушей. Куда интереснее наблюдать за толпящимися у прилавка юнцами или, опустив глаза, любоваться ножками Бистры – она так удачно выставила их на мое обозрение. Удивительные ножки, они до того изящны и обольстительны, что порой мне бывало неловко идти рядом с Бистрой по улице: все мужики глядят ей на ноги, и начинает казаться, что идешь не с женой, а с парой соблазнительных ног.
– Ты меня не слушаешь…
– Как не слушаю? Я отвлекся на секунду, но если в этом кто-то виноват, то только ты. – И, поскольку Бистра снова делает вид, что не понимает, я уточняю: – Твои ноги.
– Можно подумать, ты их впервые видишь.
Что ей возразить? Лучше переменить тему.
– Как там Жорж? – спрашиваю я. – Не надоел тебе еще?
– Я больше не в силах терпеть этого человека! Его ничто не интересует, кроме денег. И была бы хоть какая-то польза от его махинаций, так нет же: все свои доходы он вкладывает в новые сделки! Знаешь, говорит, Биси, чем больше капитал, тем солиднее прибыль. Словом, типичный стяжатель… Ну ладно, черт бы с ним, но ведь страшно: а вдруг он влипнет, тебе ведь не надо рассказывать, чем он промышляет… Можно бы и на это махнуть рукой, но, мать честная, о чем можно говорить с мужчиной, у которого нет никаких культурных запросов, ну вот ни на столечко!…
– Ты должна прививать ему культуру…
– Была охота! Боюсь, я скоро начну его бить, до такой степени он мне опостылел.
– Должно быть, и я в свое время тебе опостылел.
– Нет, Тони! Ты не опостылел, ты меня привел В отчаяние. Ты ведь совсем перестал меня замечать. И если я затеяла флирт с этим дураком – видишь, я ничего не скрываю! – то исключительно ради того, чтобы тебя подразнить. Может, думаю, ты наконец начнешь меня замечать.
– Довольно грубый прием.
– Пока я действовала не слишком грубо, ты и виду не подавал, как только я закусила удила, ты словно только того и ждал.
– Что старое поминать…
– Верно, кто старое помянет, тому глаз вой! – подхватывает Бистра. – Я, к примеру, начисто все забыла. А если и ты забыл, мы могли бы начать все по новой…
– Ну, ты даешь! Как это по новой? Хочешь стать посмешищем в глазах всех, кто нас знает?
– Наоборот, обычно все умиляются, когда муж и жена снова сходятся. Вот, говорят, что значит любовь! Это трогает людей.
И так как я молчу, она продолжает, следуя своему правилу – ковать железо, пока горячо.
– Думаешь, почему я до сих пор не вышла за Жоржа? Я никогда не была уверена, что он мне не надоест.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133