Обещаю вам, моя ворожба свое дело сделает.
- Да сделает, когда будет поздно! Потом мне его смерть будет не нужна. Если он успеет побывать в Спаниш-Тауне, если он раздобудет там необходимые бумаги, тогда я разорен. Понимаешь? Тогда хоть меня самого пои своим зельем!
Чакра слушал, очевидно не вполне его понимая. Он не знал главной цели Джесюрона.
- Я тебе не доверяю! - продолжал Джесюрон все так же грозно. - Ты только о себе думаешь. Мечтаешь получить Лили Квашебу? Помни, Чакра: если ты вовремя не покончишь с судьей и он успеет доехать до Спаниш-Тауна живым и невредимым, то смотри, со мной шутки плохи! Не только и в глаза не увидишь обещанного вознаграждения, но можешь даже поплатиться собственной шкурой. Стоит мне шепнуть кому следует - и в Ущелье Дьявола обыщут каждый кустик!
Джесюрон направился к двери. Марон нырнул в тень сейбы. Он не услышал, чем кончился разговор, который продолжался еще несколько минут. Джесюрон все грозил Чакре, а колдун клялся, что на него можно положиться.
- Судья не уйдет от наших рук, масса Джек. Я сегодня передал Синтии бутылку с новым снадобьем. Через сутки судьи не станет.
- Это наверное?
- Да-да! Так же верно, как то, что меня зовут Чакра. Не сомневайтесь, масса Джек. Мне судья Воган так же "мил", как и вам. Вот его дочка - дело другое...
Вскоре оба негодяя покинули хижину. Марон неотступно следил за ними. И только после того, как Чакра перевез через озеро Джесюрона и вернулся к себе, марон переплыл под прикрытием тени на другой берег и выбрался из ущелья.
Глава LXVII
БУРНАЯ СЦЕНА
Покинув Ущелье Дьявола, работорговец торопливо зашагал к дому. Его гнало не только желание поскорее добраться до постели. Хотя был уже поздний, или, вернее, ранний час, так как брезжил рассвет, в глазах старика не было и намека на сонливость. Напротив, он собрался, не откладывая, осуществить одно важное намерение. Он то и дело что-то недовольно бормотал. Его томили беспокойство и неуверенность. Старому колдуну далеко не всегда удавалось выполнить свои обещания. Неужели враг ускользнет и хитроумный план, так тщательно продуманный, потерпит неудачу? Правда, бутылка с ядом в руках Синтии. Но что, если яд недостаточно силен и не окажет желанного действия? Что, если Синтии не удастся подлить его в питье судьи? Лофтус Воган собирается выехать рано утром. У нее просто может не представиться удобного случая. Или, чего доброго, в последний момент мулатка не осмелится выполнить возложенную на нее опасную обязанность. Или же сама жертва заподозрит неладное и откажется принять питье из рук Синтии...
"Да, "ото рта до ложки - длинная дорожка", - повторял он про себя свою излюбленную поговорку. - Неужели дело сорвется? Только бы не дать ему добраться живым до Спаниш-Тауна! Ведь от этого зависит счастье моей Юдифи! Да и мое тоже. Горный Приют станет моей собственностью. Он достанется Герберту Вогану, а сам Герберт Воган - моей, моей дочери! И вдруг после всех моих стараний все сорвется, все рухнет? Даже подумать страшно... Тогда я разорен. Юдифь все-таки захочет выйти за Герберта Вогана - ведь она в него влюблена. А у него за душой ни гроша! Бог ты мой, надо это немедленно приостановить! Сейчас же поговорю с Юдифью".
Подгоняемый этими соображениями, Джесюрон ускорил шаги и через несколько минут был уже возле стен своего неприглядного дома. Сторож-негр открыл ему ворота. Джесюрон крадучись, словно вор в чужом доме, поднялся по деревянным ступеням на веранду: он боялся разбудить того, кто спал в гамаке, подвешенном в ее дальнем конце. Старик на цыпочках прошел в другой конец веранды - там в одной из комнат горел свет. Это была спальня его дочери. Джесюрон негромко постучал и шепотом окликнул дочь по имени.
- Кто там? Ты, старик?
И тут же послышались шаги. Юдифь или еще не ложилась, или уже успела встать. Дверь открылась, и достойный отец вошел в комнату своего детища.
- Ну, почтенный родитель, думаю, незачем спрашивать, где ты бродил всю ночь? Очередная сделка, новая партия живого товара? Но с какой радости я должна была сидеть и дожидаться тебя чуть не до рассвета? Я до смерти хочу спать!
- Юдифь, выслушай меня. Дела наши из рук вон плохи. Все идет прахом...
- Да, судя по твоей унылой физиономии, дела у тебя не блестящи. Что с тобой стряслось, многоуважаемый родитель?
- Мне нужно сообщить тебе нечто весьма важное.
- Ну, говори, не тяни. Я хочу спать.
- Юдифь, перестань кокетничать с молодым человеком.
- С каким молодым человеком? Что ты болтаешь?
- С Гербертом Воганом.
- Ого! Теперь ты запел по-другому? Говори, в чем дело?
- У меня есть на то серьезные причины.
- Говори скорее, да потолковее: что случилось?
- Видишь ли, Юдифь, тебе следует держаться подальше от молодого Вогана, пока не выяснится одно очень важное обстоятельство. Я полагал, что в недалеком будущем его ждет богатство, но сегодня ночью до меня дошли сведения, что богатство может пройти мимо его носа. А за нищего тебе выходить замуж нечего.
- Вот что, отец... - Юдифь оставила обычный насмешливо-саркастический тон и заговорила серьезно: - теперь уже поздно что-либо менять. Помнишь, я говорила, что паук может ненароком попасть в собственную сеть. Вот так оно и случилось. Я оказалась в роли неудачливого паука.
- Что ты говоришь, Юдифь? - Старик поглядел на нее встревоженно.
- Да, представь себе. Вон там в гамаке спит муха, которую я задумала поймать. Муха цела и невредима. А я... Слушай: пусть он нищий, без всякого положения в обществе, - мне все равно. Для меня он достаточно богат и знатен. Не моя будет вина, если он все же не станет моим мужем.
Последние слова выдали, что гордая красавица не вполне уверена в чувствах Герберта Вогана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122