Сущая физическая боль от знания того, что все это снова кончается.
— Ты всегда был свободен. Ты знаешь, что я не имею никакого права удерживать тебя здесь, если ты захочешь уйти. — Он поднял голову, лаская голову жеребца и глядя ему в глаза. — Увези ее отсюда в целости и сохранности. И если перейдешь границу, я не буду винить тебя.
Он отступил, медленно вздохнул. У него еще была работа, а утро проходило быстро.
Когда эта работа была сделана — последнее заклинание, тонкое покрывало забвения, раскинутое на границах его тюрьмы, — он мысленным взором увидел Кейлин.
Она бродила по садам, идя к опушке леса. Искала его, звала его. Боль пронзила сердце, словно стрела, такая сильная, что он чуть не упал на колени.
Итак, он все же не был готов. Он сжал кулаки, пытаясь взять себя в руки. Решительный, но не готовый. Как же он будет жить без нее?
— Она будет жить без меня, — сказал он вслух. — Этого я хочу больше всего. Мы покончим с этим сейчас, раз и навсегда.
Он не сможет заставить ее уйти, не сможет силой отправить ее назад, в ее мир, в ее жизнь. Но он может сделать так, что она сама решит уйти.
Взяв Дилиса за поводья, только чтобы чувствовать его, он направился через лес к дому, в последний раз, навстречу еще одному столетию.
Она услышала звяканье сбруи и мягкий стук копыт. С облегчением обернулась на звук и быстро пошла к Флинну, который выходил из-за деревьев.
— А я думала, где ты. — Она обвила его шею руками, и он позволил ей это. Ее губы радостно прижались к его губам, и он почувствовал их вкус.
— Мне нужно было кое-что сделать. — Слова резали ему горло, словно осколки стекла. — Сегодня хороший день для работы и для твоего путешествия тоже.
— Для моего путешествия?
— Ну да. — Он слегка похлопал ее по плечу, затем отошел, стал поправлять стремена у Дилиса. — Я расчистил путь, у тебя не будет никаких проблем. Ты легко найдешь дорогу.
— Найду дорогу? Куда?
Он оглянулся, печально улыбнулся ей. — Отсюда, конечно же. Тебе пора уезжать.
— Уезжать?
— Вот так, теперь все хорошо. — Он повернулся к ней, для чего ему потребовалась вся сила, которой он обладал. — Дилис довезет тебя, куда нужно. Я и сам бы поехал, но мне столько еще необходимо сделать. Я видел у тебя, там, в машине, карманный телефон. Классная штука. Не забыть бы достать себе такой же, чтобы изучить. Ты сможешь пользоваться им, как только пересечешь границу.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Как она могла понять, если разум ее оцепенел, если сердце перестало биться. — Я никуда не поеду.
— Кейлин, дорогая, конечно же, поедешь. — Он потрепал ее по щеке. — Не подумай, будто я не рад, что ты была здесь. Уж и не помню, когда я так забавлялся.
— За… забавлялся?
— Ммм. Господи, какая ты аппетитная штучка, — пробормотал он, потом наклонился и куснул ее за нижнюю губу. — Может, у нас еще есть время, чтобы… — Его руки шарили по ее телу, поддразнивая, тискали грудь.
— Прекрати! — Она отшатнулась, натолкнулась на Дилиса, который беспокойно задвигался. — Забава? Все это для тебя только забава? Способ хорошо провести время?
— А ведь хорошо провели, правда? Ах, милая, я дал тебе столько же удовольствия, сколько получил сам. Ты не можешь этого отрицать. Но у нас обоих есть дела, к которым нужно возвращаться, так ведь?
— Я люблю тебя. Это убивало его.
— Господи, благослови женское сердце, — сказал он со смешком. — Оно так великодушно. — Потом поднял брови. — Только, пожалуйста, не надо устраивать сцен и портить момент расставания. Мы оба получили удовольствие, но всему приходит конец. К чему все это может привести, как ты думаешь? Время заканчивается, Кейлин. Не упрямься.
— Ты не любишь меня. Ты не хочешь меня.
— Я любил тебя достаточно хорошо. — Он подмигнул ей. — И сильно хотел тебя. — Когда у нее в глазах появились слезы, он вскинул руки, словно они раздражали его. — Женщина, ради Бога. Я привнес немного волшебства и романтики в твою жизнь, которая, как ты сама говорила, была такой скучной. Я придал тебе немного блеска. — Он приподнял кончиком пальца жемчужное ожерелье.
— Я никогда не просила тебя о драгоценностях. Я никогда не хотела ничего, кроме тебя.
— Но все же взяла их, разве не так? Точно так же, как однажды другая взяла у меня побрякушки. Ты что же думаешь, после того как из-за одной женщины я оказался в заточении, мне захочется, чтобы другая оставалась здесь дольше, чем мне нужно, чтобы развлечься?
— Я не такая, как она. Ты не можешь думать…
— Женщина есть женщина, — беззаботно сказал он. — Я устроил тебе неплохой праздник, с подарками. Ты, по край ней мере, должна быть благодарна и слушаться, когда я тебе говорю. У меня больше нет времени на тебя и терпения, чтобы обнимать и успокаивать тебя. Поезжай.
Он поднял, почти закинул ее в седло.
— Ты сказал, что никогда не сделаешь мне больно. — Она стянула жемчужное ожерелье через голову, швырнула ему под ноги в грязь. Она смотрела на него и видела в его лице только жестокость и ни капли нежности. — Ты солгал.
— Ты сама делаешь себе больно, веря в то, чего нет. Возвращайся в свой скучный мир. В моем мире тебе нет места.
Он яростно хлопнул Дилиса по боку. Конь встал на дыбы, затем рванулся вперед.
Когда она скрылась из виду, поглощенная лесом, Флинн упал на колени — и зарыдал от горя.
Глава 10
Она хотела найти в себе гнев. Горечь. Все, что угодно, чтобы заглушить ужасную боль, которая осушила ее слезы, заглушила все чувства, будь то обида или печаль.
Все было ложью. Волшебство — обманом.
В конце концов, любовь не стала светом. Любовь лишь сделала ее дурой.
Разве она не права? Ее презрительное отношение к «счастливым концам», которыми мать пичкала ее, — проявление здравого смысла, а не упрямства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26