– Слушаюсь, сэр. Я свяжусь с детективом Пибоди по дороге.
– Увидимся в управлении.
Он отключил связь.
– Странно, – заметил Рорк. Он уже выключил видео. – Майор звонит тебе лично и выдергивает тебя на дело в неприсутственный день.
– Дело горячее, – ответила Ева и сунула рацию обратно в карман. – У меня нет открытых горячих дел. Да даже если бы и были… Это ему несвойственно – звонить мне, когда я не на дежурстве. Извини. – Она бросила взгляд на погасший экран. – Поломал нам все кино.
– Кино никуда не денется. Но, раз уж делать мне сегодня больше нечего, я поеду с тобой. Я не буду путаться под ногами, – торопливо вставил Рорк, не давая ей возразить.
Еве пришлось признать, что он прав. К тому же она знала, что он ради вечера с ней изменил свое собственное расписание. Наверное, отложил совещание по покупке какой-нибудь небольшой страны или межпланетной станции. Крыть ей было нечем.
– Ну, тогда пошли.
Рорк умел оставаться в тени, когда ему это было нужно. А кроме того, он умел наблюдать. Что он увидел по прибытии на место, так это множество черно-белых полицейских машин и небольшую армию патрульных и экспертов-криминалистов.
Часть этой армии сдерживала репортеров, а у репортеров был нюх на такие дела. Полицейские установили заграждения, и Рорку вместе с репортерами и обычными зеваками пришлось наблюдать из-за этих барьеров.
– Если тебе станет скучно, – сказала ему Ева, – просто возвращайся домой. Я сама доберусь.
– Мне не станет скучно.
И он стал наблюдать за ней. За своим копом. Ветер трепал полы ее длинного черного пальто. Пальто было ей необходимо: в первый день марта 2060 года холод стоял лютый, прямо как зимой. Она прикрепила свой жетон на поясе, хотя Рорку казалось, что и без жетона все должны были видеть, что перед ними коп, наделенный властью.
Высокая, стройная, она широким шагом двинулась к полицейскому оцеплению. Ветер, доносивший до него запах реки, трепал ее короткие темно-каштановые волосы.
Рорк наблюдал за ее лицом, за тем, как ее глаза цвета неразбавленного виски внимательно оглядывают все кругом, как линии ее рта, еще недавно такого теплого и нежного под его губами, стали жесткими. Свет играл на ее лице, подчеркивая высокие скулы.
Был краткий миг, когда Ева оглянулась на него. А потом решительно двинулась вперед, прошла за ограждение, чтобы заняться работой, для которой, подумал Рорк, она была рождена.
Ева прошла сквозь строй патрульных и экспертов. Некоторые узнали ее, другие заметили то же, что и Рорк: перед ними коп, наделенный властью. Когда ей заступил дорогу один из патрульных, Ева молча отвела назад полу пальто, чтобы он увидел жетон.
– Да, лейтенант. Мне приказано встретить вас и проводить. Мы с напарником были первыми на месте.
– Ладно. – Ева смерила его быстрым взглядом. Молод. Подтянут, чисто выбрит, аккуратен. Весь блестит, как трубы военного оркестра. Щеки порозовели от холода. Судя по голосу, урожденный ньюйоркец, житель Бруклина. – Что там у нас?
– Лейтенант, мне было приказано отвести вас на место, чтобы вы посмотрели сами.
– Вот как? – Ева пригляделась к бляхе на его толстой зимней куртке. – Ладно, Ньюкирк, пошли, я посмотрю сама.
Ева осмотрела оцепленное место, изучила деревья и кусты на опушке. Похоже, место было плотно оцеплено и хорошо охранялось. И не только со стороны суши, заметила она, бросив взгляд на реку. Водная полиция охраняла берег.
Скверное предчувствие змейкой заскользило по ее позвоночнику. Что бы это ни было, ясно одно: дело крупное.
Техники установили прожектора, заливавшие всю округу мертвенным белым светом. И в этом свете Ева увидела идущего к ней Морриса. «Если уж главного судмедэксперта вызвали на место, значит, дело скверное», – подумала она. Подтверждение своим мыслям она прочла на его лице – встревоженном и напряженном.
– Привет, Даллас. Я слышал, тебя вызвали на место.
– Мне никто не сказал, что тебя вызвали.
– Я был тут неподалеку, в ресторане с друзьями. Клуб любителей блюза на Бликер.
«Вот почему на нем такие сапоги», – поняла Ева. Серебристо-черный рисунок. Наверное, шкура какого-нибудь пресмыкающегося. Нормальный человек не рискнет появиться на месте преступления в такой обуви. Даже такой модник, как Моррис.
Он тоже был одет в черное пальто. Ветер раздувал полы, выворачивая их вишнево-красной подкладкой. Под пальто на нем были черные брюки и черный свитер-водолазка. Для Морриса это был чуть ли не домашний костюм. Его длинные темные волосы, гладко зачесанные назад, были у корней и на концах перевязаны серебряными ленточками.
– Майор тебя вызвал, – предположила Ева.
– Да, он мне звонил. Я еще не прикасался к телу – только визуальное наблюдение. Я ждал тебя.
Ева не стала спрашивать почему. Она прекрасно понимала: необходимо увидеть все своими глазами, составить собственное представление.
– С нами, Ньюкирк, – приказала Ева и двинулась к огням прожекторов.
На земле лежал то ли снежный, то ли ледяной покров. Так могло показаться издалека. И тело, уложенное на этом покрове, издалека могло показаться телом фотомодели, позирующей для какого-нибудь изысканного снимка.
Но Ева – даже на расстоянии – уже знала, что это не так. Змейка предчувствия, скользившая по ее позвоночнику, обрела зубы.
Ева встретилась взглядом с Моррисом. Его глаза ничего ей не сказали.
Она знала, что это не лед и не снег. И женщина, лежавшая на белом полотне, не позировала.
Ева вынула из полевого набора аэрозольный баллончик с изолирующим составом.
– Ты все еще в перчатках, – напомнил ей Моррис. – Эта дрянь пристает к перчаткам намертво.
– Да, верно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18