Подходит деп, начинает помогать – одетыми в толстые перчатки руками оттягивает вбок мокрый лист стали; Эйб продолжает резать, и они проделывают в машине новую дверь – приблизительно на том же месте, где была старая, а Ксавьер уже обклеил женщину пластырями и впрыскивает ей различные противошоковые супернаркотики, вливает кровяную плазму. Теперь очередь надувного саморегулирующегося по форме тела корсета. Шея и позвоночник закреплены, и они дружно берутся за женщину. Здесь нужно поосторожнее, еще осторожнее, буквально не дыша, теплая плоть между пальцев, на тыльную сторону кисти капает кровь, они поднимают женщину и начинают вытаскивать, ч-черт, рука застряла, и Эйб отстригает смявшийся угол приборной панели, теперь все в порядке. На носилки и в фургон, где оборудовано нечто вроде травматологической палаты. Затем снова бегом, теперь они извлекают мужчину, который, может, жив, может, и помер, но его тоже на носилки и в фургон, рядом с женщиной.
– Дьявол, надо же еще засвидетельствовать парня из той машины, – вспоминает Эйб, хватает у Ксавьера стетоскоп и бежит назад. Теперь разбить окно, просунуться внутрь и приложить стетоскоп к шее водителя. Прибор ничего не регистрирует, и Эйб снова бежит к фургону. Появляется частная мясовозка, чтобы подобрать тех двоих, из задней машины. Давайте, ребята, быстро машет санитарам Эйб, а затем возвращает на место кусачки, прыгает на водительское сиденье и, конечно же, застегивает пристежной ремень – двинули. Да, приемистость у этих древних бензиновых колымаг – что надо.
– В Лагуну? – В окне, соединяющем кабину с медицинским отсеком, появляется голова Ксавьера.
– Нет, по каньону не продерешься, поедем в университетскую больницу, так будет быстрее. Ксавьер кивает.
– Как они там?
– Мужчина умер, скорее всего он так и был СНАМП. Женщина жива, но потеряла уйму крови, и еще плохо с сердцем. Я ее подлатал, переливаю плазму, но пульс все равно слабый. Если бы настоящее искусственное сердце.
Черное лицо Ксавьера блестит от пота, он озабоченно смотрит вперед и просит ехать побыстрее. Эйб жмет сильнее, последний поворот, и они вылетают на трассу к Лагуне, теперь налево, на четыреста пятую выездную эстакаду и по сан-диегской магистрали. Эйб гонит не по полосе, а по обочине, пулей обходит бегущие по своим дорожкам машины, спидометр показывает сто, сто пять, теперь выехать на съезд к университету, дальше по петляющему бульвару, вот где вести машину сложно, не сыграть бы во Фреда Сполдин-га – Фред впилил свой спасательный фургон прямо в опору надземного перехода, и всех уложило на месте, кроме пострадавшего, которого везли в больницу. Тот, правда, тоже умер, но только через два дня.
Фары, задние огни, чтобы всем видно, и не думай даже делать передо мной этот левый поворот, времени нет, и визжат покрышки, и он врубает сирену на полную, и весь мир заполняется воем, и от воя этого раскалывается череп, саднит в горле, и вот уже кампус, теперь по Калифорния-авеню, тут плохой поворот налево, а дальше – вверх, вот и проезд, ведущий к отделению «скорой помощи» – все. К тому времени как Эйб выскочил из фургона и обежал вокруг, Ксавьер и санитар «скорой» уже закатывали носилки в приемный покой. Эйб сидит на погрузочной площадке, его слегка колотит. Выходят еще двое санитаров, он встает, помогает им отнести мертвого водителя в морг. И снова на обтянутый толстой резиной край погрузочной площадки.
Выходит Ксавьер, тяжело опускается рядом.
– Работают.
Столько лет при медицине, два срока в Индонезии и прочее, и все равно на Ксавьера это накатывает, накатывает каждый раз. Черные пальцы дрожат, он раскуривает сигарету, глубоко затягивается. Эйб смотрит на него, понимая, что и сам сейчас выглядит ничем не лучше, хотя и старается внушить себе полное безразличие. Только не начинай воображать себя Спасителем, ты просто спасатель! – сказал бы психологический консультант отряда. Эйб смотрит на часы: семь тридцать. Они получили вызов ровно два часа назад. Верится с трудом, кажется, что прошло гораздо больше времени – и гораздо меньше. Словно шесть часов сжались в пятнадцать минут. Такая уж у спасателей работа.
– Слушай, – вспоминает он, – мы же час уже как отдыхаем. Смена давно кончилась.
– Хорошо.
И опять тянется время. Из дверей вываливается врач.
– Сегодня, ребята, не везет, – весело объявляет он. – Очень печально, но оба доставлены мертвыми.
Некоторое время они молчат – неподвижно сидят и молчат.
– Какого хрена. – Ксавьер щелчком отправляет свою сигарету куда-то в темноту. Эйб почти не различает его лица.
– Пойми, Ксав, мы сделали все, что могли.
– Женщина не была ДМ. Ее же взяли в палату!
– В следующий раз, Ксав, повезет больше. В следующий раз.
Ксавьер трясет головой, встает:
– Так что, мы свободны?
– Да.
– Тогда, Эйб, поехали.
Едут они молча. Эйб выруливает на магнитную дорожку, набирает программу, которая выведет фургон на дель-мар-скую трассу, а затем по ньюпортской до Дайера. Везде пусто и тихо. Они подъезжают к пожарно-спасательной станции, ставят фургон среди нескольких десятков таких же, заходят в дежурку, заполняют отчеты, отбивают время окончания работы, а потом идут на служебную стоянку. Подходя к машине, Эйб чувствует себя выжатым как лимон, опустошенным. Ощущение привычное, оно повторяется каждый раз, когда он после смены лезет в карман за ключами.
– Увидимся, Ксав, – кричит он темному силуэту напарника.
– Уж конечно. Когда наше дежурство?
– В субботу.
– Вот тогда и увидимся.
Ксавьер подает машину назад, разворачивается и уезжает в неведомые глубины нижней Санта-Аны, в свою жизнь, почти недоступную пониманию Эйба:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25