А Свет обнаружил, что особые приметы у задержанной все-таки есть. Молочно-белые перси девицы явно не знали прикосновения солнечных лучей. Такой же белизной сверкала полоска кожи на стегнах и вокруг треугольничка пшеничных волос на лобке.И вот тут аура девицы изменилась: в ней появились розовые цвета. Девица подняла голову, обнаружила, что ее прелести гостя не интересуют, поняла — любить ее не собираются. Взгляд ее тут же сделался дерзким и наглым. И тогда, неожиданно для себя самого, Свет повернулся к ней спиной и вышел из темницы.Репня со стражником ждали в коридоре.— Ну что? — сказал Репня.— Пока она пусть остается здесь. — Свет задумчиво потер подбородок. — Решение будет сообщено позднее.Репня кивнул. А Свету вдруг показалось, что та, которая осталась за запираемыми стражником дверями, пытается проникнуть в его желания. Он словно видел, как она натягивает на молочно-белые свои перси мешок, как силится вникнуть в невнятный говор, раздающийся в коридоре. И в нем зрела уверенность, что она с удовольствием вспоминает, как он смотрел на ее обнаженное тело. Вот только причина этого удовольствия была ему непонятна.Покидая здание Временной медицинской комиссии, он оглянулся.Репня Бондарь смотрел ему вслед, и физиономия щупача цвела ехидной улыбкой.
Верховный Волхв понимал, сколь заняты сейчас волшебники. Поэтому проповедь его оказалась короткой, и служение продолжалось не более получаса.На ступеньках храма к Свету подошел Буня Лапоть, сверкнул лысиной.— Брат чародей! Мне бы хотелось с вами поговорить. Прошу в мой экипаж.Свет отдал приказ Петру, чтобы тот пристроился к карете министерства безопасности, и последовал за Лаптем. Буня сотворил экранирующее заклинание, после чего сказал:— Завтра академик Барсук собирается продемонстрировать результаты своих последних исследований. Министр считает, что вам надо присутствовать на демонстрации. Кудесник с ним согласен.Свет поморщился: опять надо будет извиняться перед академиком Рощей. Впрочем, история немного подождет. И подольше ждала, веками…— Когда начало?— В два пополудни.Слава Сварожичам, перед Рощей извиняться не придется. Но консультации опять откладываются. Впрочем, если может ждать история, то уж рвущиеся в теоретики молодые волшебники и тем более подождут. Пока что теория волшебства от их лишнего ожидания все равно ничего не потеряет…— Я буду у Барсука.Буня удовлетворенно кивнул:— Теперь вот что… Вы уже видели девицу, выловленную щупачом Бондарем?— Да.— И каково ваше мнение?Свет, подумав, сказал:— Девица в самом деле очень интересная. Такого типа ауры я в своей жизни еще не встречал, но сдается мне, что аура наведена.— Иными словами, — сказал Буня, — эта девица может быть связана с лазутчиками.— Может быть.Буня задумался.— У нее амнезия, — сказал Свет. — Возможно, потеря памяти тоже вызвана заклятьем.— Вот как! — удивился Буня. — Тогда ею тем паче следует заняться. Коли память заклята, значит в ней есть что скрывать.— Наверное, — сказал Свет. — Если амнезия не вызвана естественными причинами.— А это возможно?— Разумеется.Буня вновь задумался. Лошади неторопливо постукивали копытами по мостовой. В заднее оконце были видна карета самого Света.— Из ваших слов я понял, — сказал Буня, — что определенного мнения о характере заклятья у вас не сложилось. Не так ли?Свет поморщился:— Да, вы правы… С подобной аурой мне встречаться еще не приходилось, и потому однозначный ответ я бы дать поостерегся.Буня шумно вздохнул: похоже, его такой ответ не устраивал.— Ну в самом деле, — сказал Свет. — Что я мог понять за какие-то пять минут? Чтобы сделать однозначные выводы, требуется поработать с подозреваемой в течение некоторого времени, понаблюдать за ее поведением, выявить стандартные реакции. На это пяти минут мало.— Бондарь говорил что-то по поводу новой матери Ясны, — сказал Буня.— Что вы думаете об этом?Свет снова поморщился:— У Бондаря часто эмоции берут верх над рассудком. Потому он и волшебником не стал.— А если он прав?!Свет снова пожал плечами:— Я не могу утверждать что-либо определенное после столько краткого осмотра.Буня задумчиво почесывал переносицу, устремив в боковое окно невидящий взгляд. И вдруг спросил, повернувшись к Свету всем телом:— Вы еще не забыли дело графини Фридриксон?— Нет, конечно, — сказал Свет. — Мне пришлось потратить на нее немало времени. И проявить немало гостеприимства.— А не проявить ли вам гостеприимство и в нынешнем случае?— Вы имеете в виду, что мне следует поселить эту девицу у себя?..— А почему бы и нет?Свет нахмурился:— Вряд ли у меня сейчас достанет времени на необходимое с нею общение…— Я думаю, от некоторых обязанностей вас можно было бы и освободить,— быстро сказал Буня. — И я мог бы поговорить об этом с министром и Кудесником. Полагаю, с подозрительными поработают другие чародеи-щупачи. К вам будут обращаться лишь в самых сложных случаях.— А стоит ли уделять этой девице столько внимания? — Свет пожал плечами. — Даже если бы она оказалась связанной с лазутчиками…— Если она окажется связанной с лазутчиками, ею займутся наши люди. Меня интересует другой вариант развития событий. — Буня положил ладонь на руку Света. — А что если перед нами действительно вторая мать Ясна? Вы ведь хорошо представляете себе, как нам нужна такая колдунья. Сколько зря тратится времени и средств на тех, кто оказывается пустышкой! Ведь с додолками каши не сваришь.Свет удивленно хмыкнул: об этой стороне дела он почему-то не подумал. А стоило бы… Помнится, Кудесник не раз говорил о том, как много потеряла Колдовская Дружина с исчезновением матери Ясны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101