Сведения добываются
только собственной задницей, - пробормотал я. - Вот идиот, лишь спугнул
дичь. А теперь придется рисковать.
Порывшись в своей записной книжке, я обнаружил нужный мне номер.
Ответил женский голос, что меня очень обрадовало - только ревнивых мужей
мне сейчас и не хватало.
- Любочка, это я, твой ласковый котик, моя прелесть, - я шумно
задышал в трубку. - Он хочет, чтобы ты погладила его по мягкой шелковистой
шерстке своей ласковой чувственной рукой.
- Лешенька, - на той стороне аж зашлись. - Где ты столько пропадал,
злой уличный котище? А сегодня в газетах про тебя такое понаписано! Но я
не верю! Только ко мне сейчас нельзя - я сама только что ввалилась, и муж
сейчас вернется. Ты уж извини.
- Нет, нет, нет! Я совсем по другому поводу, - успокоил ее я. - Мне
нужен твой пропуск на завод.
Брюнетка Люба работала на заводе. Мы с ней одно время вместе там
работали. Не только, впрочем, работали. Потом она вышла замуж за богатого
бизнесмена, но с завода не ушла. Муж не стал перечить этому ее капризу,
тем более, что и его и все остальные свои прихоти она на совесть
отрабатывала с ним по ночам. Правда, не только по ночам и не только с ним.
Вообще она была большой любительницей нестандартных положений. А зачем
иначе она по-вашему на заводе осталась?! Или, точнее: почему
дяди-начальники ее не сократили?!
- Ты что, взорвать его задумал? - игриво засмеялась моя собеседница.
- Нет уж, нет уж.
- Пожалуйста, приезжай сейчас, - я назвал адрес. - Здесь есть стоянка
для машин, я буду там. И захвати пропуск. Ну, пожалуйста, - я вложил в
последнее слово все оставшиеся во мне к этому времени благородные чувства,
главным источником которых явились прочитанные в детстве книжки о
пионерах-героях, без особых раздумий закладывавших собственных родителей
коммунистам.
- О, мой рыцарь, - голос ее потеплел. - Ты умеешь просить так, чтобы
всегда получать то, что хочешь. Я скоро приеду, жди.
- Жду, мой ангел! - я повесил трубку и с шумом выдохнул воздух. Ну
разве трудно получить от женщины то, чего она сама хочет. Моя мысль не
слишком сложна для вас?

Я сидел на переднем сидении "Вольво", целовал ее в губы и
одновременно гладил по волосам и по спине. Это продолжалось уже почти что
две минуты. Впервые в жизни все эти действия я совершал с настроением и
желанием каторжника и даже не пытался хоть как-то продвинуться дальше.
- Еще, еще, - прошептала Люба. - Я так давно тебя не видела.
- Я тебя тоже, - прошептал я ей в ухо. - Дай мне, пожалуйста,
пропуск.
- Зачем? - засмеялась она. - Расскажи мне. И вообще расскажи мне, что
с тобой случилось вчера на самом деле. Ведь все, что в статье - неправда,
верно? - она впилась своими губами в мои.
- Во первых, в таком положении я не смогу тебе ничего рассказать, -
заявил я отрывая ее от себя. - Во-вторых, с чего ты взяла, что в статье я
все наврал.
- Не важно. Женщина сердцем такие вещи чувствует, - ее руки обвили
мою шею. - Возьми меня прямо здесь, и я отдам тебе пропуск.
- Ты с ума сошла, - завопил я. - Здесь куча народу, а еще совсем
светло. Кроме того, я ранен.
- Глупенький! - засмеялась Люба. - Здесь есть темные шторки, - она
нажала какую-то кнопку и боковые стекла стали медленно закрываться
выползающими снизу черными экранами. Ее рука погладила меня по голове. Я
заорал благим матом, так как при этом она задела мою шишку.
- Тебя это всегда так возбуждает, я помню, - захохотала она и укусила
меня за ухо.
Я действительно был очень возбужден. Мне хотелось как можно скорее
закончить разговор с этой глупой бабенкой и приступить к реализации своего
плана. И дорога мне была каждая секунда.
- Эй, а переднее и заднее? - слабо возразил я.
- Ну ты и дурачок! Да они же как-то там с помощью электричества с той
стороны непрозрачными становятся. Ну давай скорее, - она откинула спинку
своего сиденья, задрала ноги на приборный щиток и принялась стаскивать с
себя трусики.
Я чуть не поперхнулся: они были розового цвета. С той минуты я этот
цвет возненавидел всею душой.
Осмотрев внутренность "Вольво", я пробормотал:
- Да, шведы, конечно в этом деле толк понимают. Отсюда ничего торчать
не будет.
После этого я поискал взглядом любину сумочку. Она валялась на заднем
сидении. Ну что же, тогда поехали.
С диким звериным рыком я навалился на соседку. Рот я ей зажал
поцелуем, одновременно не давая повернуть голову. Одна моя рука ушла к ней
под юбку, а другая дотянулась до сумочки и открыла ее. Раздался стон.
Готов поклясться, что стонала не сумочка.
Работать пришлось обеими руками одновременно. Наконец, через
несколько секунд, произведя ряд несложных и знакомых каждому взрослому
человеку движений, одна из моих рук достигла вожделенной цели, попутно,
правда, уколовшись обо что-то острое. Еще через секунду этот пропуск
перекочевал из сумочки в мой карман, и я, снова закрыв его прежнее
вместилище, резко откинулся на свое сиденье.
- Ну-у-у, - снова раздался стон.
- Не-е-е-т, не могу, - замотал я головой. - Я совсем забыл. Совсем
забыл. У меня как раз сегодня годовые.
- Чего? - на только что выражавшем экстатическое блаженство лице Любы
появилась какая-то странная гримаса.
- Ну годовые. Понимаешь, у вас есть месячные, а у нас - годовые, -
разъяснил я.
- Чего ты врешь! - возмутилась она и опустила ноги на пол. - Никогда,
нигде и ничего об этом не слышала.
- Да, - я скорбно покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59