Это пойдет на пользу его чудовищному пузу.
— Рано смеяться, синьор герцог, — серьезно заметил делла Торре. — Я всегда предупреждал вас насчет амбиций Виньяте: он воюет не столько против вашего брата, сколько против всего рода Висконти.
— О Боже! — Выпученные глаза герцога уставились на советника. Давая выход внезапно охватившей его ярости, он резко встал, ударил ногой собаку, и та убежала прочь, визжа от боли. — Черт возьми, вы что, предлагаете идти войной против Виньяте?
— Ничуть не меньше.
— Но мы едва успели разделаться с Буонтерцо! Неужели кроме войн и распрей мне нечем заняться? Стану я тратить время и деньги, гоняясь за разбойниками!
— Они не заставят себя долго ждать, если вы будете сидеть сложа руки, — заметил делла Торре.
— Черт побери, Антонио! — вскричал герцог и, схватив со стола ястребиную приманку, принялся рвать ее на части, усеивая комнату перьями. — Вы говорите, обуздать его? Но как я могу сделать это? Французы вернулись к Бусико. Прижимистые отцы нашего жалкого городишка чересчур поспешили отпустить их. Они не думают ни о чем, кроме своих дукатов, пропади они пропадом! И совсем не беспокоятся о своем герцоге.
Делла Торре терпеливо дождался, пока герцог остановится, чтобы перевести дух, и только тогда высказал ему свой хитроумный план:
— Навряд ли у Виньяте большая армия. Я думаю, одной кондотты Фачино вполне хватит, чтобы выгнать его из Алессандрии.
Джанмария беспокойно прошелся по комнате.
— А если нет? Что, если Виньяте разобьет Фачино? Что тогда? Виньяте объявится у ворот Милана.
— На этот случай мы должны принять необходимые меры предосторожности.
— Но какие же? — с неожиданным интересом спросил Джанмария. — Если бы мы могли…
Он запнулся, но его вспыхнувшие яростью и надеждой глаза яснее слов говорили о том, что он проглотил приманку, подброшенную ему делла Торре.
— Мы можем, — решительно заявил последний.
— Но как? Как?
— Союз вашего высочества с Малатестой гарантирует вашу безопасность против любого врага.
— С Малатестой? — герцог подскочил на месте, словно его ужалили. Но в следующее мгновение на его дряблом лице появились жесткие складки. — С Малатестой? — нерешительно повторил он, поудобнее уселся в своем просторном кресле и, закинув ногу на ногу, задумался.
Мягко ступая, делла Торре совсем близко подошел к нему и, понизив голос, убеждающе прошептал:
— В самом деле, ваше высочество, почему бы не пригласить Малатесту, когда Фачино не будет в городе?
И Лонате, до этого момента молчаливо стоявший у окна и не участвовавший в разговоре, прояснил все недомолвки:
— Чтобы навсегда избавиться от этого выскочки. Джанмария еще ниже опустил голову. Он увидел шанс сбросить наконец-то ненавистное ему опекунство этого кондотьера, сила которого заключалась в его популярности в народе.
— Вы говорите так, будто уверены в том, что Малатеста непременно придет.
Делла Торре решил, что пора выкладывать карты на стол.
— У меня есть его обещание, что он согласится на предложение вашего высочества о союзе с ним.
— У вас? — подозрительно взглянул на него герцог.
— Я интересовался его мнением на тот случай, если в тяжелую минуту вашему высочеству потребуется друг.
— И какой ценой?
— У Малатесты есть дочь, — развел руками делла Торре. — Если она станет герцогиней Миланской…
— Это единственное условие? — резко спросил герцог.
— Если союз с Малатестой станет семейным делом, о каких других условиях может пойти речь? — уклончиво ответил делла Торре.
— Разойдитесь! Дайте мне подумать! — Джанмария вскочил с кресла и своей худощавой рукой отпихнул делла Торре.
Он прошаркал ногами к окну, уступленному ему Лонате, и высунулся наружу. Мессер Лонате и делла Торре обменялись понимающими взглядами.
— Клянусь всеми святыми, что тут долго размышлять? — резко повернулся к ним Джанмария и во весь голос расхохотался, представив себе Фачино Кане, униженного и изгнанного из Милана. Глупец, в эту секунду он не отдавал себе отчета в том, что всего лишь меняет одно ярмо на другое, возможно значительно более тяжелое.
Он распрощался с делла Торре и Лонате и немедленно послал за Фачино. Когда кондотьер пришел, герцог показал ему письмо Филиппе Марии.
— Это очень серьезно, — сказал Фачино, в свое время получивший образование немногим лучшее, чем герцог, однако в отличие от последнего сумевший прочитать написанное.
— Вы считаете, что Виньяте опасен?
— Его можно не бояться, пока он действует в одиночку. Но что, если к нему присоединятся Эсторре Висконти и другие смутьяны? Каждый из них ничего не значит в отдельности. Но вместе они могут представлять собой серьезную силу. И эта дерзкая выходка Виньяте может послужить сигналом к объединению.
— Что же нам делать?
— Разбить Виньяте и прогнать его из Алессандрии, пока она не стала местом сбора его потенциальных союзников.
— Тогда вперед, — распорядился герцог. — Вы обладаете всеми необходимыми средствами для этого.
— С бургундцами, пополнившими мою кондотту после Траво, у меня сейчас более двух тысяч трехсот человек. Если к ним добавится городское ополчение…
— Оно потребуется для защиты города от Эсторре и ему подобных, — перебил его герцог.
— Тогда я обойдусь без него, — согласился Фачино.
На другой день, на рассвете, его армия выступила из Милана и к ночи, преодолев половину расстояния до Алессандрии, разбила лагерь под красными крепостными стенами Павии. В ту же ночь там состоялся военный совет, на котором Белларион — единственный из всех присутствовавших — решительно возразил против наступления на Алессандрию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121