И действительно, выход грозного Реда приветствовали аплодисментами, появление Морле было встречено смехом и довольно громкими язвительными замечаниями.Вкупе с памятью о ядовитых письмах, опубликованных в газете, эта столь оскорбительно выраженная поддержка наполнила душу Кантэна де Морле гневом. Но то был холодный, усмиряющий бурные порывы гнев: он лишь укрепил молодого человека в намерении твердо придерживаться плана, составленного для него Анджело, плана, суть которого заключалась в том, чтобы свести поединок к одной атаке и продолжать его без передышки до тех пор, пока не будет нанесен лучший из шести ударов.Анджело, в абрикосовом камзоле и черных панталонах, в шестьдесят лет сохранивший юношескую фигуру и по-прежнему являя собою образец изящества и элегантности, выступал секундантом своего ученика. Он вывел Кантэна на середину площадки для фехтования, где их уже ждали Реда и его секундант.Среди публики, состоявшей главным образом из модных щеголей, было также несколько дам; были и кое-кто из первых французских эмигрантов: дело происходило в 1791 году, до начала массового исхода из Франции [...дело происходило в 1791 году, до начала массового исхода из Франции... — Эмиграция французского дворянства приняла массовый характер лишь в 1792 г., после отмены монархии, и особенно в 1793 г., после казни Людовика XVI и Марии-Антуаннеты] . Зрители выстроились вдоль стек длинной, похожей на амбар, комнаты. Стояла ранняя весна, было утро, и свет, лившийся из четырех окон — почти под самым потолком на северной стене, — как нельзя лучше подходил для предстоящего поединка.Когда оба фехтовальщика, раздетые до пояса — таково было одно из условий Кантэна, — встали друг против друга, разговоры смолкли и в помещении воцарилась тишина.С точки зрения формы, Морле имел несомненные преимущества перед противником. Его прекрасно вылепленный обнаженный торс, светившийся белизной над черными шелковыми короткими штанами в обтяжку, казался сплетенным из мускулов. Но и сорокапятилетний Реда, будучи вдвое старше своего противника, выглядел великолепно: плотный, смуглый, волосатый мужчина, наделенный недюжинной силой и решительностью. Это был контраст, как у мастифа и борзой. Сняв парик, Реда повязал голову черным шелковым шарфом. Морле парика не носил, его роскошные темно-каштановые волосы были заплетены в тугую косичку.Соблюдая формальности, секунданты проверили предохранительное устройство, которым были снабжены обе рапиры. Оно представляло собой маленький трезубец со стальными остриями в полдюйма длиной, прикрепленный к шишечке на конце рапиры.Вполне удовлетворенные, они поставили своих подопечных в позицию. Клинки скрестились, и Анджело слегка придержал их на месте соединения. Затем он подал знак и отошел в сторону.— Allez, messieurs! [Начинайте господа! (Фр.)] Отпущенные клинки с легким звоном скользнули друг по другу. Схватка началась.Реда, твердо решивший как можно скорее окончить бой и выставить напоказ ничтожество самонадеянного выскочки, который рискнул бросить ему вызов, атаковал с неимоверной энергией и силой. Зрители вообще сомневались в том, что ему будет оказано сопротивление, и сомнения их возрастали по мере того, как сопротивление оттягивалось. Но вскоре стала понятна причина странной медлительности дебютанта. Памятуя о принятом решении сохранять спокойствие и выдержку, Морле избегал контрударов, чтобы не открыть себя противнику; он довольствовался защитой, вложив все свое искусство в отражение выпадов и бросков, стремительно следовавших один за другим. Кроме того, ведя ближний бой рукой, согнутой в локте, и пользуясь только кистью и близкой к рукоятке частью рапиры, он с минимальной затратой сил отвечал на удары, в которых безрассудно растрачивал энергию его противник.Подсказанная Анджело тактика была рассчитана на то, чтобы явно — настолько, насколько позволят силы Морле, — отомстить за оскорбления, мишенью которых он послужил. Нужно было не просто победить Реда, но сделать победу столь полной, чтобы его уничтожила обратная волна насмешек, которые он расточал с такой щедростью. Не идя на риск, Морле пользовался своими естественными преимуществами, главными из которых были молодость и выносливость, и осмотрительно берег силы до той поры, когда силы Реда истощатся в упорной, яростной атаке. Молодой человек и его наставник заранее ее предвидели. Морле рассчитал и то, что такая тактика, равно как неспособность противника противостоять ей, вынудят его к контратаке и не замедлят повлиять на настроение Реда: он станет нападать с удвоенной яростью и вскоре почувствует утомление и нехватку дыхания — момент, которого Морле со злорадством ожидал.Все вышло именно так, как он предполагал.Сперва Реда сохранял академическую корректность, которая подобает maitre d'armes [Учитель фехтования (фр.)] . Хоть он и фехтовал не щадя сил, но по мере того как росло его раздражение непроницаемой защитой Морле, которого ничто, даже на миг, не могло соблазнить перейти в нападение, он опустился до разных безрассудных выходок, сопровождая ложные выпады громкими восклицаниями и притоптыванием, чтобы обмануть противника и заставить его принять ложную атаку за настоящую. Видя, что эти ухищрения приводят только к пустой трате сил, которых у него и так осталось немного, Реда остановился и, отступив на шаг, дал волю гневу:— В чем дело? Morble! [Черт возьми! (Фр.)] У нас бой или игра?Но еще не договорив, он понял, что словами защищает свою репутацию не лучше, чем рапирой. Даже если он победит — кто-кто, а уж он-то в этом не сомневался, — ему достанется отнюдь не та мгновенная ошеломляющая победа, на которую он рассчитывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124