Когда участники экспедиции наконец высадились на берег огромного залива у подножия мрачных дюн и курганов Карнака, песок был черен от шуанов. Пятнадцать тысяч человек собрались приветствовать эмигрантские полки. На сей раз они нарушили свой обычай передвигаться украдкой, невидимо скользя по зарослям высокой травы, незаметно пробираясь через леса и лощины, укрываясь за малейшей неровностью почвы, и стройной, нескончаемой колонной открыто и смело шли по большим дорогам, гордые сознанием того, что время, когда им приходилось скрываться и прятаться, окончательно миновало.Вздымая тучи брызг, они по пояс вошли в воду и принялись вытаскивать лодки на берег. Как только из лодок выгрузили пушки, они впряглись в них и оттащили подальше от воды. Они плясали от радости, оглашая воздух громоподобными возгласами: «Да здравствует король!», «Да здравствует религия!», «Да здравствует граф Жозеф!», которыми у большинства шуанов ограничивалось знание французского языка. Они походили на огромных косматых собак, прыгающих от радости при виде хозяина, и эмигранты, при всем том, что не могли без них обойтись, с самого начала с нескрываемым презрением стали смотреть на этих людей именно как на собак. Дружелюбие и фамильярность шуанов не пробуждали в господах из Англии никаких чувств, кроме древнего кастового высокомерия.Бурные проявления восторгов сменились благоговейной тишиной, когда епископ Дольский в митре и с посохом ступил на берег в сопровождении сорока священников. Внезапно объятая трепетом дикая крестьянская орда опустилась на колени и склонила головы, чтобы принять благословение епископа.После того, как люди высадились на берег, началась выгрузка содержимого трюмов. Прежде всего с кораблей доставили мушкеты и боеприпасы, которые тут же распределили среди шуанов, что еще сильнее распалило их энтузиазм. Дабы выразить его, они подняли вверх мушкеты, и грохот пальбы смешался с восторженными возгласами.Сморщив свой крупный нос, Д’Эрвийи обозревал крестьянские толпы. Люди, которые не имеют представления о том, что такое военный строй, не носят формы, за исключением белой кокарды и ленты в петлице, по его представлениями не могли быть хорошими солдатами.— Это и есть ваши войска, господин де Пюизе?Пюизе спокойно улыбнулся.— Лишь малая их часть. Не более чем передовой отряд.— Право, не знаю, что с ними делать.— Я буду иметь удовольствие объяснить вам.Пюизе взял десять тысяч шуанов и сформировал из них три армейских корпуса, поручив командование Тэнтеньяку, Вобану и Буабертелло, и сразу двинул их впереди основных сил захватить и удержать Орэ на востоке и Ландеван на западе.Д’Эрвийи, довольный тем, что граф избавил его от трех четвертей этой дикой орды, не возражал. Однако на следующее утро разразился взрыв, который уже давно назревал между ними.Кадудаль привел еще несколько отрядов, вместе с ним прибыли Сен-Режан и Кантэн. Пюизе сердечно встретил всех троих на кухне фермерского дома в Карнаке, в котором он поселился.Кантэну он оказал особенно теплый прием. Положив левую ладонь на плечо молодого человека, граф держал его руку в крепком пожатии, и его проницательные глаза светились лаской.— Своим поступком в Ла Превале вы спасли мою репутацию. Это превыше всяких благодарностей, всего, чего я был вправе ожидать от вас.— Громы небесные! — воскликнул Кадудаль. — Мне остается только завидовать ему; я сам должен был так поступить. Но у меня не хватило ума. Выйти и хлопнуть дверью — вот все, до чего я додумался.— Вы это сделали, — продолжал Пюизе, не снимая руки с плеча Кантэна, — с немалым для себя неудобством и даже опасностью, как я догадываюсь. Вы проявили редкую храбрость. — Глубоко сидящие глаза графа сверкнули. — Надеюсь, в самое ближайшее время король лично поблагодарит вас.Чтобы скрыть смущение, Кантэн издал короткий смешок.— Я привез ваши распоряжения барону де Корматену и не мог промолчать, видя, что он их нарушает.К немалому облегчению Кантэна, от дальнейших объяснений его избавило внезапное появление Д’Эрвийи с четырьмя офицерами его свиты.— Ах, господин граф, я должен пожаловаться на ваших недисциплинированных дикарей. Похоже, они начисто лишены чувства уважения к тем, кто по положению стоит выше их, как, впрочем, и других чувств. Предупреждаю, если вы не справитесь с ними, у нас будут неприятности. Мои люди отнюдь не расположены терпеть наглость этих животных.Кадудаль порывисто шагнул вперед. Его лицо пылало.— Громы небесные! — взревел он, взмахнув огромной ручищей. — Это еще кто такой?!Пюизе, воплощение утонченной властности, в красном, отделанном золотым кружевом мундире, с рыжеватыми, словно припудренными сединой волосами, на полголовы возвышаясь над долговязым Д’Эрвийи, покорил небольшое общество изысканной учтивостью. Он представил собравшихся друг другу.— Полковник граф Д’Эрвийи, командующий армией эмигрантов, — кратко отрекомендовал он одну сторону. Что касается другой, то здесь он умышленно был более подробен: — Это господин маркиз де Шавере, в коем вы, несомненно, признаете старого знакомого. Мы в неоплатном долгу перед ним, поскольку именно он разоблачил измену Корматена. А это — Жорж Кадудаль и Пьер Сен-Режан, славные герои Бретани, принесшие победу белой кокарде не в одном десятке сражений.Д’Эрвийи с удивлением уставился на того, кто некогда был его наставником в искусстве фехтования, и обменялся с ним несколькими любезными фразами. Затем его взгляд отклонился в сторону, и в мгновенно похолодевших глазах отразилось бесконечное презрение к осанистому хмурому Кадудалю, одетому в серую куртку и мешковатые штаны, и к ухмыляющемуся Сен-Режану с его подвижным большеротым лицом комедианта и нелепым гусарским доломаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124