Но как только Нечисть кончит торжествовать победу, – если только она действительно этим занята, – она вновь рассеется повсюду, неся с собой извечную ненависть ко всему человеческому. Новый прилив ненависти повлечет за собой новые набеги через границу. А уж на самих Брошенных Землях ни один человек больше не может считать себя в безопасности. Если до сих пор Нечисть еще кое-как могла терпеть присутствие людей, то теперь ее терпению пришел конец. Людей будут убивать, как только заметят.
«И за каким дьяволом римлянам понадобилось сунуть сюда нос?» – подумал он. Децим говорил, что это рекогносцировка. Может быть, все и обошлось бы более или менее мирно, если бы это в самом деле была только рекогносцировка – короткая вылазка, чтобы выяснить ситуацию, и сразу обратно. Но случилось несколько стычек – пусть сами по себе они были и незначительны. И слишком долго легион оставался здесь. В этом все дело – слишком долго они оставались здесь, дав время Нечисти собраться во множестве.
Спустившись к подножию пригорка, все четверо остановились под прикрытием небольшой рощицы. Некоторое время они молча стояли, глядя друг на друга, потрясенные, опечаленные и встревоженные тем, что увидели. Наконец аббат спросил Шишковатого:
– Что нам теперь делать? Идти дальше или повернуть назад? Лично я за то, чтобы идти дальше, но не надо ли предупредить людей по ту сторону границы?
Шишковатый покачал головой.
– Не знаю, аббат. Все зависит от того, что сейчас на уме у Нечисти. А этого тебе, наверное, никто не скажет. Кто может так хорошо знать Нечисть?
– Иоланда, – сказал Харкорт. – Она знает эти места лучше нас всех.
Все посмотрели на Иоланду. Она отрицательно мотнула головой.
– Не мне решать, – сказала она. – Я здесь всего лишь для того, чтобы помогать, чем могу.
– Но у тебя должно быть какое-то собственное мнение, – сказал аббат. – И ты вполне можешь его высказать. Мы все в одинаковом положении, и ты тоже.
– Мы прошли полпути, – сказала она. – Может, немного больше. Нечисть всегда опасна. Сейчас, возможно, опаснее, чем обычно, из-за этой битвы, но она опасна всегда. Каждый шаг, который был здесь нами сделан, грозил нам гибелью.
– Наша первая задача – разыскать храм, – сказал Шишковатый, – и переговорить со священником, о котором мы слышали от дяди Чарлза. Мы не знаем, где этот храм. Знаем, что к западу отсюда, но где? Чтобы его найти, нам, возможно, придется немало бродить наугад. Это увеличит риск. Если бы мы точно знали, где он, мы могли бы быстро туда добраться.
– Тихо! – прервала его Иоланда. – Тихо! Я что-то слышу.
Они замолчали и вслушались. Сначала ничего не было слышно, потом до них донесся стон.
– Это вон там, – сказал аббат. – Кто-то лежит в агонии. Может быть, один из тех, кто остался в живых после битвы.
Аббат быстро сделал несколько шагов вперед и остановился перед зарослью кустарников.
– Это здесь, – сказал он. – Кто бы это ни был, он здесь, в кустах.
Харкорт бросился к нему, схватил его за плечо и оттащил назад.
– Осторожнее, – предупредил Шишковатый. – Прежде чем подходить, сначала выясните, кто это.
Харкорт нагнулся и стал всматриваться в гущу кустов. Он увидел, что там сверкнули чьи-то глаза. Над глазами нависали всклокоченные брови. Густые черные волосы с запутавшимися в них репьями и сучками свисали по обе стороны худого и злобного лица, похожего на человеческое, с крючковатым носом и оскаленным ртом, где торчали огромные клыки.
Харкорт сделал шаг назад.
– Это гарпия, – сказал он. – Я знаю, это гарпия.
– Но она ранена, – сказал аббат. – Вон торчит стрела. Она страдает.
– И пусть страдает, – сказал Шишковатый. – Она приползла сюда умирать, так дайте ей умереть.
Аббат нагнулся и заглянул в кусты.
– Это не по-христиански, Шишковатый, – сказал он укоризненно. – В тяжелую минуту мы оказываем помощь даже смертельному врагу.
– Ну, окажи ей помощь, – сказал Шишковатый, – и она уж постарается тебя прикончить, пока ты будешь этим занят. Отойди-ка подальше. Бога ради, отойди подальше.
Аббат не шевельнулся, и Харкорт, снова подойдя к нему, протянул руку, чтобы оттащить его назад. Но он еще не успел до него дотянуться, как гарпия выскочила из кустов и кинулась на аббата. Сбив его с ног, она распростерлась на нем, терзая его ноги костистыми лапами, а клыкастой пастью подбираясь к его горлу.
Харкорт выхватил меч, но еще раньше, чем он сделал выпад, на гарпию бросилась Иоланда, высоко подняв свой кинжал. Кинжал опустился, снова поднялся и вновь опустился, из-под него брызнула кровь. Гарпия обмякла и свалилась с лежавшего на земле аббата. Иоланда, стоя на коленях, продолжала наносить удары.
Харкорт осторожно оттащил ее и помог подняться на ноги. Аббат сел, и Харкорт опустился рядом с ним на колени. Сутана аббата была в крови.
– Ох, мои ноги! – задыхаясь, простонал аббат. – Они горят огнем там, где вонзились ее когти. И еще она укусила меня в плечо.
Шишковатый склонился над аббатом.
– Давай-ка посмотрим, что там у тебя, – сказал он.
– Она впилась бы мне прямо в глотку, если бы я ее не оттолкнул, – продолжал аббат. – Если бы она впилась мне в глотку…
– Знаем, знаем, – перебил его Харкорт. – Только ведь она до глотки не достала. Покажи, что она тебе сделала.
Он принялся развязывать на аббате пояс.
– У меня есть мазь, – сказал Шишковатый, – чтобы лечить раны. От нее будет сильно жечь, но тебе придется потерпеть. Гарпии питаются падалью, и ее пасть могла быть ядовита.
Он отошел и вернулся с баночкой мази, которую достал из своего мешка.
– Теперь перестань голосить, – строго сказал он аббату. – Мы будем тебя лечить, а ты своими воплями нам мешаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93